Джош медленно поднялся на ноги. Еще одна идиотская ошибка. Он сел отдыхать, и теперь его тело налилось усталостью, как свинцом. Сначала он сморозил одну глупость — и упал в колодец, теперь пожалел Эмили, и оказалось, что эта глупость — не меньшая. Все его тело ломило от боли. Если он не возьмется за ум, они попадут еще в какую-нибудь переделку. С этого момента ему просто необходимо выкинуть из головы все фантазии и наконец начать рассуждать здраво.

— Пора отправляться, мисс Лоуренс. У нас в запасе всего пара часов дневного света, а мы так и не нашли воды.

— Поэтому, наверное, эта местность так пустынна, — ответила Эмили так беспечно, как будто они совершали воскресную прогулку.

— Да, земля тут сухая, и не растет ничего, что может сгодиться на корм скоту. Кстати, дальше вам придется идти пешком — Незабудка сбила себе спину.

— Прекрасно. Я не возражаю, чтобы идти пешком. К счастью, Общество садовников Лонг-Айленда приучило меня к продолжительным прогулкам. Осмелюсь признаться, что два года я занимала пост президента общества. Мне приходилось проделывать по сотне миль, изучая флору Лонг-Айленда.

— Босиком?

Ее легкая болтовня освежала, как морской бриз.

— Ну, конечно, нет. Этим я наслаждалась, когда выбиралась на побережье. Но здесь ведь тоже песок, не правда ли?

Эмили подняла с земли свой саквояж и задорно зашагала по дороге.

Довольно долго Джош смотрел, как девушка бодро удаляется босиком по пыльной дороге. В ней так много мужества, что он не мог не восхищаться ею. Мало найдется женщин, которые согласились бы пройти двадцать миль по незнакомой пустынной дороге в темноте, не зная, что или кто подстерегает их на пути. Даже сейчас у нее было гораздо больше причин для огорчений, чем у него, — хотя бы эта натертая пятка. А ведь он не услышал от нее и слова жалобы. Джош взвалил седло себе на плечи.

— Ну, Незабудка, — сказал он, беря лошадь под уздцы, — если у нее есть мужество, это отлично, но если к тому же имеются мозги в голове, то это уже опасно.

И они с кобылой легким шагом последовали за Эмили.

Пройдя милю по дороге, они подошли к небольшой рощице вязов, росших вокруг крошечного озерца.

Напившись, Эмили поднялась, вытерла лицо подолом юбки и поправила шляпку.

— Вода просто восхитительна! Теперь, если только мне дадут кусочек чего-нибудь съедобного, я буду просто счастлива.

— Кусочек вяленого мяса подойдет?

— Что такое вяленое мясо?

— Это такие тонкие полоски говядины, которую солят со специями, а потом сушат. Ковбои всегда возят её с собой в седельных сумках. У меня есть немного.

— Вы хотите сказать, что все это время у вас была еда? — Эмили просто не хватало слов от возмущения.

Джош усмехнулся:

— Я полагал, что будет более благоразумно сберечь ее до тех пор, пока вы действительно не проголодаетесь.

— Вы полагали! Он полагал! О! Вы самый презренный, самый подлый человек из всех, кого я когда-либо встречала!

Девушка подняла руки, но он угадал ее намерение.

— Нет, больше не надо!

Джош схватил ее за руки как раз в тот момент, когда она хотела толкнуть его, и оба полетели в воду.

Через несколько секунд они отплевывались и барахтались, пытаясь отцепиться друг от друга. Потом оба разом расхохотались и стали брызгаться и толкать друг друга в холодной воде. Незабудка продолжала пить, не обращая внимания на их шалости.

Смеясь, они выбрались из воды. Джош сел на землю, стащил с ног ботинки и вылил из них воду.

— Вам лучше снять с себя мокрую одежду, Эми.

К его удивлению, она не стала спорить. Он отвязал от седла их сумки и, подавая Эмили ее саквояж, усмехнулся.

— Что? — спросила она.

— Мне кажется, вы замочили этот букетик цветов на своей шляпке.

— О, моя шляпка!

Эмили схватилась за голову и сняла шляпку, печально посмотрев на свое сокровище. Искусственные цветы размокли и повисли на полях жалкими тряпочками, вода стекала с них ручьями. Соломенные поля были в песке и пятнах грязи.

— Все, она никуда больше не годится. — Она горестно взглянула на Джоша. — Вы ведь ее ненавидели, правда?

— Ужасно, — провозгласил он торжественно.

Он думал, что девушка разрыдается. Но вместо этого она разразилась смехом:

— Чего же еще можно ожидать от техасского ковбоя? Подняв с земли саквояж, она направилась под защиту деревьев.

Джош быстро переоделся и принялся собирать хворост. Когда Эмили присоединилась к нему, то была одета в белую блузку и серую юбку.

— Солнце клонится к закату, — объяснил он, — поэтому надо набрать побольше топлива, чтобы хватило на всю ночь. Лучше всего остановиться здесь: тут по крайней мере есть вода.

И снова девушка удивила его: без слов села на землю, даже не возразив ему, и стала сушить волосы небольшим полотенцем, которое вынула из саквояжа. К тому времени как Джош вернулся с еще одной охапкой хвороста, она уже успела разложить их мокрую одежду на земле и развесить на ветках кустарника. Опустившись на колени, чтобы разжечь огонь, он бросил на нее мимолетный взгляд. Эмили как раз начала расчесывать волосы. Загипнотизированный, он смотрел на нее в восхищении. Лучи заходящего солнца просвечивали сквозь длинные локоны, создавая иллюзию золотых нитей.

— Какое грандиозное зрелище, правда? — сказала Эмили.

— Да, действительно.

Джош не сразу сообразил, что они имеют в виду совершенно разные вещи. Плато, на котором они оказались, выглядело безжизненной пустыней, и Эмили не отрываясь разглядывала разноцветные оттенки пустынных песков и каньонов.

— Когда испанцы впервые увидели эти места, они назвали их Разноцветной Пустыней.

— Очень подходящее название. Как будто Господь взял кисти и разрисовал это место разными красками.

— Но на самом деле я имел в виду ваши волосы. Они цвета спелых колосьев. И напоминают мне, как я впервые увидел свою мать. У моей матери волосы такого же цвета.

Эмили опустила щетку для волос и улыбнулась ему:

— Какая у вас хорошая память, Джош. Я никогда не думала что память ребенка способна удерживать младенческие воспоминания.

— Мне было шесть лет, когда я впервые увидел ее. — Заметив вопросительный взгляд девушки, Джош продолжал: — Я не помню свою настоящую мать. Мне было меньше двух лет, когда ее и мою бабушку убили во время набега на ранчо. В это время мой отец и дядья как раз были на войне.

— Боже, как это ужасно! И как же вам удалось спастись во время того нападения?

— Один из разбойников помог нашему работнику Хуану Моралесу тайно вывезти меня оттуда. Хуан взял меня с собой в Мексику, и я жил там до тех пор, пока через несколько лет отец не разыскал меня. К тому времени он уже был законником в Калифорнии и успел жениться на Хани Бер. Мне тогда было как раз шесть лет.