– Мне нужно для счастья очень много, простоэто будет одной из его составляющих. Какую музыку тебе заказать?

– Давай что-нибудь печальное.

– Ну почему печальное? Может быть, уже хватитгрустить? Может, что-то повеселее?

– Давай сначала печальное, а затем повеселее.

– Как скажешь.

Сергей подошел к скучающему оркестру, далденег, и заиграла чудесная грустная медленная музыка. Он сел на свое место, ая… я пошла танцевать. Я сняла туфли, вышла на середину зала, приняласьтанцевать и почувствовала, как танец уносит меня в заоблачные дали. Я слышалане только ту музыку, которая играла в зале, я слышала музыку в своей душе. Вэтом танце передо мной раскрылась тайна моей жизни, тайна моей любви и тайнамоих призрачных фантазий. Забуду ли я когда-нибудь этот танец? Нет. Разве можнозабыть то, во что ты вложил свою душу? И можно ли забыть того, кто искренненаслаждается тем, что ты делаешь?! Я всегда знала свою силу над мужчинами.Главная моя сила была не в лести, не в каких-либо колдовских чарах, не вкрасоте и непосредственности. Она была в танце. Моя сила всегда была в танце,потому что только в танце я могла выразить свою необузданную страсть, котораязаполняла меня без остатка и просилась наружу… Я знала, что именно после этоготанца мы всегда будем вместе. Всегда… Нас разлучит только смерть. Но нам нельзядумать о смерти, у нас впереди долгая счастливая жизнь.

В этом танце я была такая покорная, япротягивала руки, словно пыталась достать с неба звезды, я была нежной,воздушной, я была сама любовь. Зазвучала более быстрая музыка, что-то наподобиецыганской пляски. И я почувствовала, как на моих щеках вспыхнул румянец, какзадрожали мои веки и как ярко загорелись мои глаза. Я поправила свою изумруднуюзаколку и закружилась в бешеной пляске. Во мне накопилось слишком многоотрицательной энергии, хотелось как можно быстрее выплеснуть ее наружу,освободиться от всего пережитого. Мои движения казались беспорядочными, но вдействительности они строго следовали музыкальным ритмам.

Сидевшие за столиками не скрывали своеговосхищения. Я опьянела от танца. Мои волосы были растрепаны, подол платьяподнимался, обнажая мои легкие ноги. Музыканты вновь и вновь повторяли мелодию,так как и сами не могли оторвать взгляд от этого зрелища. Публика встала сосвоих мест и принялась аплодировать. Но я продолжала танцевать, словно меня нескакой-то вихрь. Захваченная этой стихией, я ничего не видела, я ничего неслышала, кроме музыки.

Когда наступила тишина, я резко остановилась.Секунда, другая – и обрушился шквал аплодисментов. Пытаясь восстановитьдыхание, я огляделась и увидела прямо перед собой Костыля, который хлопалгромче всех. Сергей принес мои туфли и стал надевать их на меня, так как видел,что у меня не осталось сил даже на это. Костыль подошел совсем близко, досталносовой платок и начал махать им у моего лица точно веером.

Сергей поднял голову и, увидев Костыля,немного растерялся.

– Евгений Александрович, вот это встреча! А выздесь какими судьбами?

– Да так, ездил в Москву по делам. На обратномпути заехал перекусить. Смотрю, а твоя девушка так красиво танцует. Простоялкак вкопанный, пока она не закончила.

– Вам и вправду понравилось? – Сергей не могскрыть гордости, а я почувствовала раздражение.

– Да не только мне понравилось, а всему залу.До сих пор с нее глаз не сводят! Нина, где ты научилась так танцевать?

– Не знаю, – буркнула я и отвела глаза. – Ятанцевала этот танец для Сергея.

– Но ведь видели все! – возбужденно сказалСергей и поцеловал меня в щеку. Потом посмотрел на Евгения Александровича испросил: – А вы один приехали?

– Да нет, я с ребятами. Вон они сидят.

– Жаль, я хотел пригласить вас за наш столик.

– Я немного с вами посижу и пойду к ребятам, –согласился Костыль, бросив на меня пронзительный взгляд.

Я села спиной к столу, за которымрасположились люди Костыля.

– Евгений Александрович, давайте немного вина.Вам налить? – гостеприимно сказал Сергей и потянулся за бутылкой.

– Ну плескани немного. – Костыль кивнул и вновьпосмотрел на меня. В этом взгляде не было ничего, кроме злобы.

– Что-то стряслось? – встревожился Сергей.

Костыль достал свою дорогую трубку и задымил.

– Стряслось.

Я закрыла глаза и с трудом усидела на стуле.

– Я был очень удивлен, когда вас обоих здесьувидел.

– Почему?

– Я предупреждал, в моем доме легавые мне ненужны. Как ты мог сюда ее привезти? Ведь она же в розыске.

– Когда я приехал, она была такая бледная,напуганная, я хотел немного развлечь ее, – принялся оправдываться Сергей.

– Если ты будешь так ее развлекать, тоследующее ее развлечение будет за решеткой. Если я взялся помочь в этом деле,пусть она сидит в моем доме и не смеет высовываться. Иначе я вообще отказываюсьчто-либо делать. Когда мы договаривались о помощи, ты обещал четко следоватьмоим инструкциям, и тут я вижу вас обоих в ресторане!..

– Евгений Александрович, извините. Это япредложил поехать в ресторан, и я был не прав. Извините. Больше такое неповторится, – сказал Сергей виновато.

– Надеюсь. Иначе я откажу вам как в крове, таки в помощи. Я просто не буду с вами возиться. У меня своих дел полно.

– Извините еще раз. Что-нибудь слышно понашему делу?

– Люди работают. Я сообщу в ближайшее время. Аты, Сергей, поменьше к ней мотайся. Не ровен час, менты к тебе на «хвост»сядут. Тогда все, крышка. Говорил, что приедешь через два дня, а сам наследующий день прибежал. Ты же не лучше делаешь, а только хуже. Какой от тебяпрок? Испортишь дело! Где мужской характер? Где мужские принципы?

– Евгений Александрович, я уже извинился. Неприезжать к Нине я не могу, я очень ее люблю и хочу видеть как можно чаще. Ейведь тут тоже одной нелегко.

– Ну так поселись вместе с ней! – вскипелКостыль. – Поселись вместе с ней и забей на работу. Пошли из-за бабы все кчертовой матери! И мой капитал тоже! Хрен с ним, пусть он сам по себе крутится!

– Хорошо, я буду приезжать раз в два дня, –тихо сказал Сергей. – Просто она здесь совсем одна…

– Она здесь не одна, – слегка успокоилсяКостыль. – Есть я. Я всегда готов уделить ей должное время.