Пятиэтажный понурый и серый дом наверняка не раз отмечался столичными службами под снос. Рядом давно высились элитные новостройки, каждая строго выше двадцати этажей. Домофон не работал. Дверь едва висела на единственной петле. По узким ступенькам поднялся на четвертый этаж, вдавил кнопку звонка.

Никто не отвечал. Прислушался к двери, но шагов не услышал. Странно. Что-то внутри говорило, что хозяин квартиры дома. Проверки ради расширил чувственное восприятие. Проник за дверь, по коридору, дальше, первая комната пуста — однокомнатная квартирка — туалет и ванная пусты… Ага! Хозяин на кухне, за столом, среди чертежей. Работает.

Скорпион снова вдавил в звонок, но оказалось бесполезным. Ученый и не собирался отрываться от работы. Вернулся в тело и оперся спиной о дверь. Под рукой ничего подходящего, что могло бы послужить инструментом. Помимо замка дверь заперта на мощный засов, закрытый с внутренней стороны. Сама дверь стальная, наверное, еще со времен Союза. Добротно прошита по периметру кусками железа. Выбить без шума невозможно, а при себе нет даже удостоверения

Дилемма. Но Васька так надеялся на человека под этой фамилией. Отступать? Сам же Горэ говорил, что это не в нашей крови!

Прислонил ладони к двери, уходя в себя и вспоминая ступени. Все физическое состоит из атомов. Между самими атомами большое расстояние — пустота. Практически все физическое состоит из этой пустоты, более девяноста девяти процентов. Теоретически, если взять контроль над атомами, можно пролезть сквозь пустоту между ними.

О, Творец, ну почему я раньше не практиковал подобное?

Ладони обожгло, как огнем, отдернул. Вспомнил, что атомы делятся на положительно и отрицательно заряженные частицы. Баланс равновесия удерживает те и другие на своих местах. Вторгаясь на неположенную территорию, резко повышается температура и давление растет. Непривычно. Так сразу пройти сквозь дверь не получится. Надо много времени на обучение. Оставил это дело и поднялся на пятый этаж, пролез по лестнице под крышу, плечом вышиб китайский замочек и оказался наверху.

Долго искал, чем привязать себя, подстраховать. Более-менее под роль веревки подходили телевизионные провода. Во имя науки пришлось совершить небольшую диверсию, лишив кого-то сотни-другой спутниковых каналов. По стенке, придерживаясь за кабеля и карабкаясь, как кот, спустился на четвертый этаж прямо под кухонными окнами. Без зазрения совести пинком кроссовки разнес старые двойные окна и, разрезав в двух местах шорты, проник внутрь.

Хвала Творцу, не стеклопакеты!

Колдобин поднял осоловелые глаза на отряхивающегося от мелких стеклышек вихрастого парня с широкой улыбкой. Хмуро обронил:

— Я же сказал, я не поеду в Израиль! То, что моя покойная мать была еврейкой, не дает вам право приписывать меня в иудаизм. Я вырос под знаменем пятиконечной, а не шестиконечной звезды. Вообще я атеист! И фамилия у меня не еврейская! Я таки просто прошу оставить меня в покое! Мне ни к чему ваш бизнес. И терроризировать меня не получится! Я один, у меня нет семьи! Убейте, но никуда не поеду!

Скорпион отряхнул с плеча последние осколки, оглядел маленькую пыльную кухню, грязную посуду, россыпи пустых кружек и десятки, сотни чертежей, бумажек, скомканных листиков. Хмурый и тощий мужичок метал карими глазами молнии, ждал ответов.

Скорпион стряхнул пыль с табуретки, сел напротив. Молча смотря глаза в глаза.

— Вы таки что-то еще мне хотите сказать? Если нет, уходите. Или может быть вы не масон?

Сергей осторожно взял один из чертежей, присмотрелся — двигатель в разрезе. Какая-то новая технология.

Что, Васька, хочешь совместить с твердым топливом?

— Да что вы все время молчите? Уберите руки от чертежа и уходите. Я вас не боюсь… Или вы таки глухонемой?

— Скажите, Самсон Андреевич, — осторожно начал Сергей. — Вы любите свою работу?

— К чему этот бессмысленный вопрос? Или это прямая угроза? Учтите, я припомню ваш вопрос в суде.

Нет, гениям определенно стоит общаться между собой на своем языке.

Достал сотовый, набрал номер Васи.

— Убью звонящего, — быстро отреагировал Вася. В его часовом поясе ночь давно вступила в свои права.

— В следующий раз Вася. Я у Колдобина дома… Да, ворвался… Я не знаю, что ему говорить… Да, нервный… Всю семью?… Чего ж ты раньше не сказал?… Нет, это меняет дело… Сам поговори… Хорошо…

Скорпион протянул трубку Самсону Андреевичу, кивнул.

Через пятнадцать минут оба спускались по лестнице с охапкой чертежей и схем. Ими пришлось загрузить весь багажник. Из вещей Самсон Андреевич не взял ничего.

— Лера, пересядь на переднее сидение. Нам еще двоих субъектов стоит забрать и в гостиницу. А завтра на поезд.

Лера потянулась к сумке забрать с собой на переднее, но Скорпион оборвал взглядом. Недоверчиво отстранилась, молча села рядом с водителем.

Через семнадцать минут припарковались в другом дворе. Сергей не стал глушить мотор, оставил ключи в замке зажигания.

— Нам здесь подождать? — подала голос Лера, косясь в зеркало на странного, дерганного дядьку.

— Нет, ты пойдешь со мной.

Самсон Андреевич всплеснул руками:

— Подождите! Вы уходите вдвоем, оставляя меня в машине с ключами и сумкой. Странной-странной сумкой. Это таки подозрительно. Я бы даже сказал похоже на…

— Спокойно, Колдобин. Мне достаточно вашего слова, что вы дождетесь нас, не тронув сумки с миллионом евро и не уехав на машине с генеральной доверенностью на любое имя в бардачке, — улыбнулся Сергей, подавая Лере руку.

— Хорошо, даю слово, — сказал Самсон и затих, погружаясь в раздумья. Уплыл в страну схем и чертежей.

Лера дождалась, пока войдут в подъезд, обрушилась с вопросами:

— Почему ты все это ему сказал и оставил одного?

— Все просто. Для иудеев, нарекших себя богоизбранным народом, клятвы или слова, данные гоям или акумам, в общем, всех не иудеев, неверных, не имеют силы. Они могут клясться только друг перед другом, так завещали их священные писания — Талмуд и Тора.

— Тогда почему? Он же просто пересядет на водительское сидение и уедет. Поминай, как звали.

Сергей подмигнул:

— Самсон не иудей, хотя может стать им в любой момент. Дети, чьи матери еврейки, могут принять иудаизм в любой момент, так же и перейти в другую веру, снова вернуться обратно, если так нужно делам паствы. Такая система выживания, позволяющая выжить при любой оккупации и в любых условиях. Но, помимо религиозных догм, есть в человеке, хоть инее в каждом, понятия совести. И Самсон Андреевич в автомобиле заерзал на сидении, размышляя, покуситься ли на запретный плод или выдержать испытание. Прочий бы не ерзал, хватаясь за возможность. Так дело не в религии, дело в человеке. В каждой религии есть люди, а есть толпа.