Толкнул дверь. В комнате находились трое. У окна в свете тусклых лампад, заправленных керосином, стоял сутулый бритый парень в майке с черепами. Взвешивал на электронных весах с точностью до миллиграмма россыпи белого порошка. Еще один у старой, зачуханной плиты держал над конфоркой алюминиевую ложку с булькающей жидкостью. Его напарник тут же заряжал эту жидкость по шприцам, аккуратно складывал рядом на чистые тряпочки. Чуть поодаль возвышались горки наличности: доллары, евро, рубли.

Плата за проданные души.

Скорпион без эмоций лишил жизни всех троих, разбивая прямым ударом ладони грудные клетки, «закрывая» солнечные сплетения. Ребра хрустнули, кости прорвали легкие, волна удара разорвала сердце.

Сергей присмотрелся к газовому баллону, что был подведен к печке, к керосиновой лампе и десятилитровой канистре…

Что ж, если здесь остались люди, Творец меня остановит. Но почему потянуло в это притон? Что в нем такого, чего не видел в других? Сколько таких закрыл?

Разлил керосин у баллона, повел, петляя тоненькой струйкой по комнате, к окну. Единственный способ быстро свалить до взрыва — выпрыгнуть в окно, и то ударной волной пошкрябает спину. Но может повести и баллон окажется надежным — сразу не шарахнет.

Из раздумий вывел едва слышимый плач. Замер с канистрой, прислушиваясь. Звук доносился из-за стены.

Дверь, дверь, а где дверь-то?

На противоположной от плиты стене висело старое грязное покрывало. Подошел, сдернул. Завешанная дверь с жутким скрипом распахнулась. В маленькой комнатушке без окон горели две свечи на полу, все прочее помещение занимала собой огромная кровать.

У кровати лежало недвижимое тело — мертвая женщина с исколотыми венами. На самой кровати, свернувшись клубком, дрожала девчушка лет тринадцати, с длинной черной прической. Глаза девчушки в тусклом свете свечей горели искрами, слезы двумя дорожками давно застыли на щеках, а губы едва заметно дергались, бормоча едва слышно:

— Сатана, забери меня отсюда. Возьми душу, только дай силу. Забери. Забери…

В руках девочка теребила кусочек мелка. Это ее зов настиг на вокзале.

А со стен комнаты на Скорпиона смотрели дьявольские знаки и лики бородатого, рогатого демона. Правдоподобные, словно выполненные красками. В свете огней они казались рисованными самими демонами. Но чувствовалась в рисунках какая-то детскость.

Неужели девочка нарисовала?

— Сатана, ты пришел за мной? — девочка подскочила с кровати, переступила труп женщины и застыла перед Сергеем.

Голубые глаза, полные мольбы застыли в ожидании. Руки теребили медальончик с перевернутой звездой. Девчушка залепетала, словно самой себе:

— Они подсадили на наркотики папу, забрали все деньги семьи. Папа умер, оставив нам с мамой большие долги, и тогда они забрали нас… Мама умерла вчера… Ее насиловали… а потом дядя что-то вколол… и мама умерла… А мне сказали готовиться и ждать гостей, сегодня меня должны принести в жертву Сатане… Это ты Сатана?… Ты пришел за мной?

— Нет, я не Сатана. — Опешил Сергей, растерявшись. Сколько прошел по жизни — такого не видел никогда.

Что за мир? Такой не жалко и ядерным грибом.

Девочка отстранилась, вздыхая. Присела на край кровати:

— Тогда уходи… Я жду Сатану… — девочка поцеловала перевернутую звезду и сложила голову в ладони. — Утром на меня уже нанесли пентакль. Видишь? — Девочка спокойно подняла майку, оголяя спину.

В свете свечей с левой лопатки на Скорпиона смотрела перевернутая звезда в кружочке. Вырезана она была… ножом. Сукровица кровоточила до сих пор.

Захотелось воскресить убитых наркобаронов, долго пытать и убить снова. И тут же резко пришла полная апатия.

Сергей склонился над девочкой, усмиряя дыхание. Первый раз в жизни хотелось потерять сознание и умереть тут же, никуда больше не стремясь, ничего больше не желая.

Как такое может быть?

Девочка опустила слабую ручку на плечо, горячо прошептала:

— Уходи, мальчик, а то Сатана и тебя заберет.

Глаза загорелись таким огнем, что позавидовал бы и Сатана. Ущипнул себя, тяжело дыша и возвращаясь к этому проклятому миру. Прошел взглядом по руке девочки — следов от уколов не было. На изнасилованную тоже не походила.

Жертва сатанизма? Почему постоянно твердит про демонов? Надоумили? Сколько дней сатанисты промывали мозги? Сколько дней видела насилия над матерью? И целые сутки провела с трупом в комнате? И живая, не свихнулась и не сломалась. Сильная… Таким стоит жить… Хотя бы давать шанс.

— Сатана не придет, — твердо пообещал Сергей, снимая с запястья девочки цепочку с пентаклем. — Никогда больше не придет.

Девочка вздрогнула, когда металлический пентакль сплющился в кулаке вихрастого парня. Погнулся, став обычным куском железа. Брякнулся на пол с металлическим звоном.

— Почему не придет? Правда? — Глаза девочки полыхнули огнем надежды.

— Правда, — пообещал Сергей, прислоняя ладонь к лопатке девочке. — Замри.

Через минуту окровавленные рубцы разгладились, слились с кожей и исчезли.

— Ты хочешь никогда больше не думать о нем и уйти отсюда?

— Уйти? Куда? Он все равно…

— Нет, — твердо прервал Сергей.

— Почему? — Девочка невольно оглянулась на труп мамы.

— Потому что ты со мной, — Сергей подхватил на руки и понес прочь из комнаты.

— Ты ангел? — шепнула на ухо девочка.

— Нет.

— Тогда демон?

— Я выше, — Сергей подхватил канистру, вышел в коридор, плеская из канистры, в том числе и на всю ту чернь, что лежала вдоль коридоров. Люди здесь отсутствовали.

— Кто? — требовательно спросила девочка.

— Человек, — обронил Сергей, дойдя до окна второго этажа.

Керосин кончился. Открыл раму, вылезая на козырек.

— Человек выше ангелов и демонов?

— Человек выше всех, кроме Творца. Мы его дети. — Сергей подхватил девочку на плечо, вытянул руку, направляя на керосин.

— Кто такой Творец?

— Я сам задаюсь этим вопросом. Давай найдем ответ вместе.

— Давай. — Улыбнулась девочка. — А меня Владленой зовут. А тебя?

— Сергей. Но ты можешь звать меня Скорпионом.

С пальцев слетели искры, очередная воспламенила керосин. Огненная змея покатилась по коридору, без разбора хватая пол, стены, нарков. Стремительно поднялась по лестнице на третий этаж.

Сергей шагнул с козырька.

Падение словно замедлилось.

Владе показалось, что Сергей расправил крылья, как ангел.