не принесло подавленным и напуганным людям успокоения. Хотя Флетчер, Дрейк и команда считали себя протестантами, их обряды были во многом похожи на обряды английского католицизма, поэтому они причащались, исповедовались и соблюдали другие ритуалы католической церкви.

Наконец они предприняли последнюю попытку. Они разгрузили корабль, «выбросив в море часть добра», в том числе груз драгоценной гвоздики. Увидев, что это не помогло, они отправили за борт мешки с мукой, бобами и другими продуктами, «той самой пищей, от которой зависело спасение нашей жизни». Как вспоминал Фрэнсис Претти, в отчаянном стремлении выжить они избавились от тонн драгоценного груза. «Мы освободили наш севший на скалы корабль от трех тонн гвоздики, восьми пушек и некоторого количества муки и бобов». Но корабль по-прежнему не двигался. Затем они выбросили в море оружие. «Золотая лань» упорно стояла на месте. Если бы они каким-то чудом смогли остаться в живых, дальше им пришлось бы полагаться только на Божью помощь и надеяться, что он «выведет нас из того крайне отчаянного положения, в котором мы оказались» и «оборонит нас от наших врагов, и позаботится о нашей безопасности и свободе».

Измученный отчаянием, Флетчер обернулся к Дрейку и грубо заявил, что они наверняка погибнут здесь, и это будет справедливой Божьей карой за то, что он обезглавил Томаса Даути в бухте Сан-Хулиан. Даути! Этот чародей! Разъяренный Дрейк поклялся отомстить Флетчеру за эти слова – если им удастся пережить нынешние испытания.

Чудо избавления – все называли это не иначе, чем чудом, – случилось через 20 часов после того, как корабль сел на мель. Флетчер писал: «Причиной тому, что мы так крепко застряли, был твердый камень в расщелине, о который мы зацепились со стороны левого борта. Во время отлива глубина по правому борту не превышала шести футов». В тот отчаянный момент ветер «задувал довольно крепко прямо в наш борт, и потому корабль волей-неволей держался в вертикальном положении». Затем случилось невероятное: «Богу было угодно в начале прилива, когда вода еще почти не поднялась, ослабить ветер». После этого корабль «накренился на ту сторону, где было глубже, и освободил киль, и все мы сделались вне себя от радости».

Дрейк приказал команде поднять все паруса, и ветер вынес «Золотую лань» с широкой отмели на глубокую воду. Спасение пришло к ним 10 января 1580 года. В ближайшие месяцы им предстояло пережить еще множество опасностей – их ждали новые отмели, штормы и враждебные существа, но «из всех бед, что нам довелось испытать за все время нашего плавания, – вспоминал Флетчер, – эта была величайшая». Они были горячо благодарны судьбе за избавление, «однако эта невзгода оказалась не последней».

Когда худшее осталось позади, Дрейк обрушил свой гнев на Флетчера. Он приказал приковать капеллана к крышке люка, словно преступника, и замкнуть цепь висячим замком. Он созвал всех матросов, сел, скрестив ноги, на морской сундук и заговорил: «Фрэнсис Флетчер, я отлучаю тебя от церкви Божьей и от всех ее благ и милостей и передаю тебя в руки дьявола и всех его ангелов». Любой, кто приблизится к капеллану, будет повешен. Дрейк приказал Флетчеру носить на руке и не снимать под страхом смерти повязку с надписью: «Фрэнсис Флетчер, ты самый лживый мерзавец из всех ныне живущих».

Флетчер носил повязку всего несколько дней. Что касается того, что Дрейк назвал его мерзавцем, – это было не худшее выражение, которое мог употребить моряк. Вскоре Дрейк простил опального капеллана и позволил ему вернуться в лоно англиканской церкви с такой же легкостью, с какой отлучил. После этого Флетчер снова возглавлял совместные молитвы, а часы отчаяния на рифе и ужасные взаимные обвинения превратились в воспоминание, впрочем несколько омрачавшее их отношения до конца плавания.

Через несколько дней подул муссон и снова разразилась буря. Англичане переждали ее на якоре под голыми мачтами и, когда ветер ослаб, 14 января осторожно направились к отмели, где снова бросили якорь. После короткой передышки они добрались до маленького острова «и провели день, заготавливая воду и древесину». Дальше их долгое время ждали только непогода и отмели. Изматывающая буря не думала стихать. Об отдыхе и еде оставалось только мечтать. Индонезия состоит из тысяч островов, и англичане миновали многие из них, надеясь найти безопасную гавань где-нибудь на берегах Сулавеси, к юго-востоку от Борнео. Приходилось соблюдать осторожность, поскольку на юге Сулавеси стояли португальцы. Англичане решили держаться подальше, но из-за ветра не могли отойти на достаточное расстояние от бесконечного побережья Сулавеси – одиннадцатого по площади острова в мире.

20 января, когда пинас (на котором находился и Флетчер) отправился на разведку, «с юго-запада налетела сильнейшая, невыносимая буря; непогода застала нас на подветренном берегу среди опасных потаенных отмелей, и мы со страхом ожидали, что наше судно и наши люди, да смилуется над ними Бог, попадут в руки безбожников». Снова казалось, что нет выхода и нет надежды на избавление, однако буря утихла, и они воссоединились с кораблем. В конце концов им удалось отойти от Сулавеси, но 26 января сильный ветер погнал их в западном направлении, «так что мы больше ни разу не могли поднять паруса, пока не истек этот месяц».

1 февраля, через пять дней после того, как моряки отклонились от курса, они заметили «очень высокую землю», по-видимому, необитаемую и безопасную. Они хотели направиться туда, «чтобы поискать отдохновения, но погода не позволила им найти удобную гавань». Опасаясь отмелей, подводных рифов и других скрытых опасностей, они снова отошли в море. 3 февраля им на глаза попался еще один манящий маленький остров, но и теперь людям Дрейка не удалось поставить достаточно парусов, чтобы подойти к нему. Сдавшись на милость несущего их муссона, они могли только провожать взглядом проплывающие мимо острова и с сожалением отмечать их в корабельном журнале.

8 февраля шторм утих, и к кораблю смогли подойти два каноэ, в которых сидели дружелюбные местные жители, убедившие Дрейка и его людей отправиться вместе с ними в город под названием Баратива. Мореплаватели, в последние месяцы чаще сталкивавшиеся с коварством туземцев, на сей раз с облегчением обнаружили, что в городе живут безмятежные люди, «красивые лицом и телом, с учтивыми манерами, очень справедливые в делах и любезные с незнакомцами – всему этому мы получили наглядное доказательство, ибо они были очень рады нашему появлению и охотно удовлетворяли наши нужды всем тем, чем была богата их земля». И мужчины, и женщины носили яркую одежду и множество украшений. «Мужчины все ходят нагими, прикрывают только голову и тайные места, и у каждого в