— Сделаем всё, как Бог даст. Не в первый раз мы тут. А что неведомо, то учиться будем и узнавать по ходу дела… Сей же час, Христофор Мартыныч, собери на палубе своих людей, а я своих. Имею сказать слово перед тем, как людям нашим ступить ногою на землю сию калифорнийскую.

— Будет сделано, Иван Александрович.

— Вот и ладно, вот и добро, — сказал Кусков и стал спускаться на палубу.

…А там вскоре собралась вся команда «Чирикова» и все промысловики Кускова. Иван Александрович, стоя под капитанским мостиком, оглядел собравшихся и начал говорить своё слово:

— Братцы мои! Вот и пришли мы с Божьей помощью вновь к сим калифорнийским берегам. Но на сей раз мы прибыли сюда надолго, дабы укрепиться на этой земле, устроить русскую нашу крепость во благо компании и Отечества… В инструкции, данной мне правителем нашим, коллежским советником и кавалером Александром Андреевичем Барановым, где предписано основать здесь оседлость, есть и слова, кои касаются каждого из нас. Они об обращении нашем с тутоземными жителями. — Кусков развернул бумажный лист. — Слушайте: «Строго воспретить и взыскивать малейшие противу тутоземных обитателей дерзости и обиды, а стараться всячески, как вам самим, так и всем подчиненным снискать дружбу и любовь и не страхом преимущества, в огнестрельных орудиях состоящего, какого не имеют народы, но разными благословенными, от человеколюбия производимыми, приманками вежливости, а иногда и соразмерными подарками, воспретя, однако же, строго ни малейшей бездельной никому даром не брать от них вещи, даже из кормовых припасов ни куска, а платить за всё потолику, какие им приятны будут товарами и безделушками»… Братцы! Скоро мы сойдём на берег. У всех будет оружие, но не стреляйте ни птицы, ни зверя. Стрелять можно только тогда, когда жизни вашей угрожает опасность. Так будет, пока не начнём строить крепость… Об остальном скажут на берегу начальники ваши… О том, куда идти и что делать. А теперь помолимся, православные.

Иван Александрович кивнул отцу Никодиму и тот, поставив с дьяконом Василием походный аналой и возложив на него Евангелие с большим серебряным крестом, начал читать молитву.

— Благословен Бог наш, — произнёс он первые слова.

…А через некоторое время шлюпки ткнулись своими носами в мель у берега. Из них выскочили люди, ещё недавно бывшие на палубе «Чирикова», во главе с Иваном Кусковым.

Он первым стал подниматься на высокий берег бухты. За ним потянулись все остальные, среди которых рудознатец Иван Лихачёв с Фёдором Корюкиным.

Поднявшись на самый верх откоса, обернулись и, увидев океанский простор, спокойную бухту внизу, долго молчали.

— Красота, — сказал наконец стоявший рядом с Кусковым Сысой Слободчиков.

— Да, бухточка славная, тихая. Тут никакой шторм не страшен, — добавил Тараканов.

— Нам в первую голову не о том думать надо, — произнёс Кусков.

— О чём же? — спросил Тараканов.

— О самом подходящем для оседлости месте.

— Так и мы о том.

— Тут берег, видишь, больно полог. Надо бы покруче.

— Для чего?

— А чтобы с моря крепость наша неприступна была для всякого неприятеля… Но, самое главное, гляньте — леса тут близко и в помине нет. Нам же понадобится сотни дерёв.

— Да, тут до леса не одна верста, — согласился с Кусковым Слободчиков.

— А ещё, други мои, — продолжал Кусков. — Место сие близко от испанцев. Они же не особо согласны на наше соседство и будут всё время нам козни устраивать.

— Здесь же земли ничейные, вроде, как ты сам о том говорил, Иван Александрович, — сказал Сысой.

— Да, но испанцы так не считают. И уже жаловались в свой Мадрид, а оттуда в Петербург бумага пошла.

— Ну и пусть жалуются. Пока бумаги ходят — мы крепость возвёдем.

— Но всё же у меня надежда какая-никакая есть. Со здешними испанцами попробуем договориться полюбовно, — сказал Кусков.

— Не в первый, чай, раз говорить с ними будешь, Иван Александрович.

— Посему и надежда есть. Начнём о выгоде торговли с нами, а там и всё остальное уладим… Но сие в будущем, Сысой Иваныч. А теперь надо место для оседлости нашей найти.

— И куда же пойдём искать?

— Сделаем так, други мои, — немного подумав, вновь заговорил Кусков. — Ты, Тимофей Осипыч, со своими ребятами-алеутами пройдись и проплыви вдоль берега сего залива подалее на предмет добычи бобров тутошних. Разведай — где они обитают.

— Будет сделано, Иван Александрович, — кивнул Тараканов.

— На обратном пути сюда наберите в бочонки пресной воды где-нибудь в ручье, тут их много, а к вечеру возвращайтесь на шхуну. Нас не ждите.

— А вы?

— А мы пойдём на байдарах вдоль берега на норд, покуда погода позволит. Морем ли, сушей ли, доберёмся до тех мест, где мой приятель обитает — один из тамошних вождей. Поговорить с ним надобно. Добро?

— Добро, — сказал Тараканов.

— Добро, — повторил за ним Сысой Слободчиков.

— Ну, тогда за дело, братцы, — заключил Кусков и первым пошёл с берега к воде.

По пути Иван Лихачёв насобирал в суму камней и, остановившись, стал рассматривать их да разбивать небольшим молотком. Кусков это заметил и подошел к рудознатцу.

— Понимаю твоё нетерпение, Иван, — сказал он. — Вот обоснуемся, то отпущу тебя в горы. Чую я, что там много добра всякого для твоего дела будет.

— Поскорей бы, — вздохнул Иван.

Кусков и его спутники шагали по густой траве, пробираясь через заросли кустарника, но не приближаясь к недальней кромке большого соснового леса. Иван Александрович иногда останавливался и оглядывал местность, словно искал какие-то приметы давно забытого им пути.

Когда в очередной раз Кусков остановился, чтобы оглядеться, Сысой Слободчиков с сомнением сказал ему:

— А может, не тут ищем да не туда идём, Иван Александрович?

— Нет, Сысой, именно туда. Ведь я бывал в этих местах и не мог теперь ошибиться. Береговые мивока обитают здесь. Просто, как и все тут, этот народец кочующий. Но я знаю, что их поселение можно найти по высокому шесту с пучком птичьих перьев на вершине. Так что смотрите внимательнее.

Все двинулись дальше и шли до тех пор, пока Иван Лихачёв, шедший чуть в стороне, вдруг закричал:

— Дым!.. Вижу дым!

И он показал рукой на кустарник у самой кромки леса. До него было ещё далеко, но если присмотреться, то и вправду можно было заметить легкий дымок, поднимавшийся над кустами. Все ускорили шаг, но, подойдя к месту, откуда поднимался дым, увидели лишь тлеющий костерок и несколько хижин-шалашей индейской деревни, сделанных из ивовых прутьев и покрытых травой и листьями.

Людей в деревне не было, хотя перед каждым шалашом тлел свой маленький костерок.