«Кутепов навел! Зачем? Просил ведь не светить до времени…»

«Энкавэдисты» маячили на поляне. Невысокие, но плечистые, в новенькой, ладно пригнанной форме, выбритые до синевы – они мне сразу не глянулись. Крысы тыловые! На войне, как ни старайся, по-парадному выглядеть не сможешь. Окоп или блиндаж – это не казарма. Ни постираться толком, ни погладиться…

– Лейтенант Волков! – представился я, умышленно опустив «по вашему приказанию». Перебьются.

– Лейтенант госбезопасности Синицын! – ответил тот, что повыше. Второй промолчал. Не счел нужным удостоить.

Несколько мгновений мы молча рассматривали друг друга. Каменные лица, холодные глаза. Взгляд Синицына, устремленный на меня, был неприятно оценивающим. Меня как будто измеряли и взвешивали.

– Документы! – потребовал Синицын.

Достал временное удостоверение, выданное в штабе Кутепова. Лейтенант внимательно разглядел листок, сложил и сунул себе в карман. Я нахмурился.

– Позже верну, – успокоил Синицын и криво улыбнулся. – У меня к вам разговор, секретный. – Лейтенант оглянулся. – Здесь найдется укромное место?

Речь у него была правильной, но в произнесенных словах ощущался легкий акцент. Не русский? Очень может быть: в НКВД выходцев из союзных республик во все времена хватало.

Думал недолго. Самым укромным местом в расположении полка был блиндаж, в котором я только что диктовал. Однако там Яша с запиской, гэбист увидит и обязательно заинтересуется. После того, как Синицын забрал мое удостоверение, дел иметь с ним не хотелось.

– Там! – указал я на заросли на краю поляны. – Больше негде.

– Хорошо, – сразу согласился он. – Пройдемте.

Второй «энкавэдэшник» остался стоять, мы тронулись. Я шел первым, Синицын – за мной, отстав на шаг. Конвоирует, что ли? Думает, сбегу? С чего бежать-то?

Кусты сомкнулись за спинами, и я остановился, обернувшись.

– Дальше, – с легкой ухмылкой попросил Синицын. – Давайте отойдем подальше, товарищ.

Я едва не матюкнулся. От кого прячемся? Послать бы «энкаведиста» далеко-далеко и вернуться на поляну. В секреты поиграть решил! По кустам и буеракам! На передовой! Но Синицын, видимо, почувствовав мое настроение, снова улыбнулся, в этот раз почти дружески. Ладно… Сжал зубы, пожал плечами и полез в кусты.

Мы прошагали еще метров сто, пока не оказались на маленькой поляне, со всех сторон закрытой кустарником и лесным подростом. Я встал, всем своим видом показывая, что дальше идти не намерен. Синицын тоже остановился и осмотрелся. «Гляди, гляди! Думаешь, тут за каждым пнем по шпиону?!»

Словно опровергая мои слова, в кустах раздался треск. Лейтенант насторожился и положил руку на пояс рядом с кобурой. Но почти тут же опустил ее. На поляну, проломив кусты, вылетел Яша. Он запыхался, лицо его раскраснелось.

– Товарищ лейтенант! – закричал он, размахивая папкой. – Товарищ полковник прибыли, надо срочно подписать!

Не обращая внимания на «энкаведиста», Яша рванул ко мне. Синицын отступил в сторону. Яша пробежал мимо, и в этот миг случилось невероятное. Синицын выбросил руку, и писарь наткнулся грудью на его кулак. Не пустой… Яша выронил папку – белые листки выпорхнули из нее и закружились в воздухе – и сунулся лицом в траву. Я схватился за кобуру, но опоздал. Синицын одним прыжком оказался рядом и сразу же пошел в атаку: взрезал сталью воздух у пояса (я отшатнулся, отпуская кобуру), рубанул широким хватом по горлу. В правой руке его мелькал нож – с лезвием, испачканным кровью.

Если бы не общее взвинченное состояние, тут бы мне и кранты. Но долгая прогулка с конвоиром за спиной разогнала кровь. Я прыгнул в сторону, крутанулся, снова шаря ладонью по поясу и понимая, что «наган» достать не успею. Он уже шел на сближение, молча и уверенно, короткими быстрыми выпадами проверяя мою чахлую защиту. Чтобы прикрыть бок, я отмахнул пару ударов рукой, из порезов на землю закапала кровь. Мы кружили по поляне. Руку с ножом гэбэшник держал у бедра и смотрел, сощурив глаза. Выбирал момент. От того, как он двигался, мягко переставляя ноги, как смотрел пустыми, навыкате глазами куда-то за спину, в груди разрастался комок паники.

Удар я почти пропустил – только на блеск стали и среагировал. Отбил ладонью левой руки. Попробовал ударить ногой – грубо и без затей. Он увернулся, а затем снова скользнул вперед. Нож, должный войти в горло, скользнув по предплечью, располосовал гимнастерку. Снова зацепил, гад! Мокрое и теплое пробежало к ладони, враз сделав пальцы липкими. Что это за фрукт тут по мою душу? Гэбист с катушек съехал и пошел резать героев? Или…

– Погоди! Ты…

Синицын качнул меня вправо и распластался в выпаде. Я увернулся, но отмашкой он тыльной стороной ладони врезал в раненое плечо. Я рухнул в прелую листву, откатываясь от взбесившегося опера.

Под руку попал сук. Вскочил, помахивая. Сук оказался рогатым и гнилым – рассыплется при замахе. Противник замер, чуть склонив голову набок, хмыкнул и подобрался. По тому, как он присел, стало понятно: сейчас… Проверка кончилась. Заорать? Еще раз попробовать достать «наган»? Я отбросил сук и принял боксерскую стойку. По роже съездить успею. Если получится, то отброшу на пару секунд и достану ствол. Даже если пропущу при этом финку, успею пристрелить засранца.

– Олег! – зарычали за спиной. – Ложись!

Рефлексы сработали быстрее рационального мышления: я рухнул на живот. Позади стукнул выстрел.

– Шайзе! – разнеслось над поляной.

«Шайзе»? Немец? Не гэбист? Если немец, то диверсант. По мою душу диверсанта заслали? Не много ли чести?»

Когда вскочил, Синицын сучил ногами, уткнувшись лицом в рыжую проплешину. Оглянулся: от кустов бежал Ильяс, сжимая в руке «Люгер». Как здесь оказался? Вопрос отложил на потом – не до того. «Люгер» в руке Ильи бухнул еще дважды. «Лейтенант» затих. Вдвоем перевернули тело – мертв. Первым делом залез к нему в карман и забрал свое удостоверение. Немецкие документы смотреть не стал: и без того ясно, что липа. Наверняка качественная: наши-то лопухнулись… Илья-Ильяс стоял отрешенно, покачивая на ладонях пистолет.

– С чего это ты с гэбэшником на ножах соревнуешься? Он что-то крикнул?

– Это фашист… – начал я и вдруг замер. На поляне, откуда мы ушли, остался второй диверсант. Зачем? Потому что Кутепова в лагере нет еще. Он ждет полковника! Покойный Яша успел сказать: того с передовой отозвали…

– За мной! – крикнул на ходу, вламываясь в кустарник и судорожно дергая клапан кобуры. Успеть! Надо успеть!..

* * *

Ильяс

Коля нашел меня у танка.

– Товарищ лейтенант! – сказал испуганно. – Там из НКВД прибыли! Товарища Волкова спрашивают!

Вот блин! Не поверил мне полковник. Стукнул начальству, из Могилева прибыли по наши души. Отвезут на аэродром, посадят в самолет, а там… Допросы сутками напролет, пытки, требование сказать правду… Сказать-то мы скажем, но только им не понравится. Молчать не получится: эти волки мумию разговорят! Что делать? Надо принимать решение – времени мало.