Как мы узнали, синдром Туретта – это неврологическое расстройство, характеризующееся повторяющимися непроизвольными движениями и звуками. Около двадцати тысяч американцев страдают самой тяжелой формой болезни, в то время как у одного из ста проявляются менее серьезные симптомы, такие как хронические моторные и вокальные тики.

Пока Крэйг взрослел, тики появлялись и исчезали сами собой. Мой умный, популярный, общительный сын-подросток закрылся в себе и при любой возможности старался спрятаться у себя в комнате, где ему не приходилось стесняться неконтролируемых криков и храпов, которые издавало его тело. Покой он обретал только во сне, когда тики прекращались. Вместо беззаботного веселья эти годы были наполнены одиночеством, смущением и злобой на нервное расстройство, которое почти никто не принимал за болезнь.

Как мама, я выступала в роли его советника по здоровью и искала информацию о синдроме Туретта и способах его лечения, одновременно помогая Крэйгу принять свои «особенности». Сложнее всего мне было отвечать на самый горький его вопрос: «Почему я?»

«Ничего не происходит без причины», – снова и снова повторяла я, надеясь, что смогу убедить его – и саму себя – в это поверить. Тем временем я тихонько молилась, чтобы мы как можно скорее выяснили причину, по которой моего сына заточили в тело, неподвластное его воле.

Затем настал день, когда Крэйг сделал невероятное открытие. Мы тестировали новую видеокамеру, и они с сестрой дурачились перед объективом, разыгрывая моменты из любимых фильмов. Просмотрев полученное видео, мы не могли поверить своим глазам и ушам. Перед камерой все тики Крэйга пропали. Он не моргал. Не ворчал. Не кричал и не лаял.

Вскоре он выяснил, что тики временно исчезали, когда он глубоко сосредотачивался на выполнении конкретной задачи.

Крэйг продолжал читать монологи из фильмов и разыгрывать комические сценки перед камерой или зеркалом, – наслаждаясь свободными от тиков минутами, – и в это время начал обретать свою мечту: стать актером.

Несмотря на стеснение, он записался в несколько драматических кружков и каждую субботу стал ездить с Лонг-Айленда на Манхэттен. Он упрямо шел к цели, не обращая внимания на злые языки и косые взгляды. Хотя я постоянно переживала за сына, мне становилось немного легче, когда я видела, как он постепенно обретает уверенность в себе. Чувствуя поддержку своих учителей, он поверил в свои силы. Крэйг нашел друзей и начал новую жизнь – теперь он был не жертвой, а сильной, выносливой личностью. Тики постепенно отходили на второй план. Понимая, что значит быть «особенным», он стал более чувственным и отзывчивым, чем большинство детей его возраста, и не боялся протянуть руку помощи тому, кто в ней нуждался.

Несмотря на синдром Туретта, Крэйг сумел поступить в один из университетов Лиги плюща. Окончив Корнелльский университет, он почувствовал, что готов претворить свою мечту в жизнь, даже если тики так и не прекратятся. Решение переехать на другой конец страны, за три тысячи миль от семьи, далось ему с трудом. Отчаянно желая следовать зову сердца и стать актером и в то же время опасаясь, что тело подведет его в самый неподходящий момент, Крэйг нашел в себе смелость, о существовании которой и не подозревал. В последующие месяцы ему пришлось нелегко: порой его подводило здоровье, а порой он сходил с ума от одиночества, отчаяния и стыда. Но в то же время он многого добился, почувствовал уверенность в себе, победил страх и в конце концов получил признание.

Я никогда не забуду тот вечер, когда он позвонил домой и сказал, что ему «подкинули работенку» в качестве приглашенной звезды в сериале «C.S.I.: Место преступления». По иронии судьбы его герой страдал синдромом Туретта!

Пока Крэйг рассказывал об успешных пробах, я слышала в его голосе нотки гордости и счастья. Он столько лет скрывал свои тики, а теперь получил роль в самом популярном телесериале Америки и в образе мог сколько угодно дергаться и фыркать!

Прежде чем положить трубку, сын сделал мне лучший подарок на свете:

– Спасибо, мам, что ты так много лет повторяла мне эти слова, пока я в них не поверил. Теперь я знаю, что ничего не происходит без причины.

Четыре года назад я прилетела в командировку в Нью-Йорк – там была назначена одна из моих бесконечных встреч. Я взяла такси из аэропорта Ла-Гуардия и поехала на заседание Национальной кофейной ассоциации. Через несколько часов, не сказав почти ни слова, я наконец выкатила свой чемодан на ноябрьскую улицу. «Вы без проблем поймаете такси», – сказали мне на прощание.

И я пыталась его поймать, правда, но мне недоставало наглости. Конечно же, истинным нью-йоркцам, спешащим с работы домой и всячески избегающим встречаться со мной глазами, казалось, что я жду личного шофера.

Сначала я стояла на тротуаре и нахмурившись смотрела на проезжую часть. Когда появилось первое такси, я подняла палец, мастерски повторив тот жест, которым фермеры приветствовали друг друга в моих родных краях: на секунду оторвать палец от рулевого колеса и тут же опустить его обратно. Этого всегда было вполне достаточно. Таксист не обратил на меня внимания, и я попыталась махнуть ему рукой и даже смущенно крикнула: «Такси!» Но все было тщетно. Такси проезжали мимо, занятые деловыми людьми, каждый из которых был гораздо важнее меня. Они сидели в тепле – и явно ехали на ужин.

Я решила перейти улицу, стараясь двигаться как можно быстрее, но все равно не успела до красного света. Посреди дороги у меня вдруг заклинило колено, и мне пришлось наклониться, чтобы привести его в норму.

На другой стороне я снова применила свою технику. Мне было холодно, а чемодан на колесах и ноутбук оттягивали руку. Я вдруг поняла, что, если сяду в отчаянии на тротуар, люди просто будут обходить меня стороной, не обращая никакого внимания. Мне не хотелось сгинуть на улицах Нью-Йорка, поэтому я огляделась и увидела гостиницу «Шератон», рядом с которой была стоянка такси. В отчаянии я потащила чемодан к отелю, где джентльмен в костюме как раз выходил из такси. Вклинившись перед парой, которая как раз приближалась к такси, я добавила ситуации шарма и спросила:

– Мне в Бруклин. Довезете?

Не дожидаясь ответа таксиста, я плюхнулась на заднее сиденье и понадеялась, что он сам положит мой чемодан в багажник. Он оправдал мои ожидания. По дороге в Бруклин я позвонила коллегам, которые уже заселились в отель.

– Мне не сразу удалось поймать такси, – объяснила я им.

Приехав в отель, я зарегистрировалась и на лифте поднялась на свой этаж, выжатая как лимон. Номер 440. Взглянув на план этажа, я поняла, что моя комната в другом конце здания. Я вышла в длинный коридор, обрамленный двумя рядами закрытых дверей, и потащила чемодан за собой, молча проклиная прелестные розовые остроносые туфельки, которые по дороге раз пять слетели у меня с ног.