Игнациус вышел с базара и пошел по городу, прислушиваясь к себе. В таком городе наверняка обитало множество шарлатанов, хитростью прикрывавших собственное невежество, но ему был нужен настоящий маг. Пусть не самый сильный и умелый, но настоящий.

Он нашел его рядом с базарной площадью.

От небольшого аккуратного домика веяло Силой, ощущавшейся им как тепло от недалёкого костра. Маг прошел, было, мимо, но вернулся. Тот, кто жил тут, вроде бы что-то умел, хотя не многие могли догадаться об этом — дом выглядел бедно. Что ж, это и к лучшему… Бедные не гордые.

На всякий случай, чтоб не оставлять после себя следов, по которым его могли бы отыскать враги, он свет свою Силу в тонкостенную посудину, взятую для этого из лавки, и только после этого толкнул дверь и вошел. Над головой звякнул колокольчик.

В глубине дома послышались шаги. Игнациус прислушался. Походка знающему человеку могла сказать много, и сказала…

«Молод, небогат, упрям, своеволен…»

Когда появился сам хозяин, Игнациус поклонился.

— Я пришел к тебе за помощью.

Не избалованный клиентурой молодой маг склонился в ответном поклоне.

— Ты не пожалеешь, что выбрал меня!

«Ты бы сам не пожалел…» — с неожиданным раздражением подумал Игнациус, глядя в чётко очерченное небольшой бородкой лицо мага, но ничего не сказал. Незачем было испытывать Судьбу. Вернуть Силу ничего не стоило — только ударить себя в грудь, разбить склянку… Но зачем доводить до этого? Пусть уж собрат по ремеслу посчитает его простым купцом. С купца и спрос невелик и опасности для мага нет никакой нет, а его колдовская Сила, запертая в склянке, пусть пока полежит за пазухой.

Может быть, маг и чувствовал что-то, но ничего определенного он сказать не смог бы — Сила была надежно укупорена, да и мало ли всякой дряни таскают с собой проезжие купцы?

Он и впрямь оказался настоящим — что-то почувствовал.

— У тебя есть амулеты, почтенный?

Игнациус был сам себе амулет, но хозяина нужно было успокоить. Он улыбнулся.

— Конечно! Они защищают меня от разбойников.

Маг погладил себя по груди.

— Самый сильный я купил год назад, и за это время на мой караван ни разу не напали разбойники!

Маг, казалось, успокоился и Игнациус продолжил.

— Мне нужно найти человека… Двух человек. Это возможно?

Хозяин подержал себя за бороду, прищурил черные глаза… Несведущему человеку могло показаться, что маг советуется с Богами, но это только казалось. Игнациус понял молчание правильно. Хозяин определял цену. Словно невзначай он встряхнул мешочек с золотом, направив мысли хозяина в нужную сторону.

— Возможно, если ты располагаешь деньгами…

Гость кивнул.

— Располагаю. Назови цену…

Хозяин прищурился.

— Ладно… Ради почина… Двадцать золотых…

Про нахальство молодого мага походка ему ничего не сказала, но так оно и было на самом деле.

— Двадцать!? — воскликнул Игнациус озадачено.

— Не меньше! — подтвердил хозяин. — Одних волшебных зелий пойдет на это не меньше чем на пятнадцать золотых, а ведь мне еще нужно заплатить императорские налоги.

Кто бы спорил, но Игнациус не стал, хотя, конечно врал маг. Не зелья нужны были для этого, а нечто совсем-совсем другое.

— Ну, двадцать — так двадцать! Но уж без дураков, без обмана…

Он, не чинясь, выложил двадцать золотых кругляков, и работа закипела. Появились на столе какие-то плошки, стеклянные кубки, чьё-то чучело. Вспыхнул и погас сам собой огонь в очаге и только в самом конце, как он и ожидал, маг достал Шар и жаровню. Строгими глазами глядя на клиента, маг приказал.

— Думай о нем! Представь его себе! Можешь закрыть глаза.

Митридан глаз закрывать не стал — кто знает, что там на уме у хозяина, а медный пестик от тяжелой каменной ступки вот он — рукой подать…

С кого начать? С Гаврилы или с Митридана? Кто для него опаснее? После мгновенного колебания он решил найти первым Митридана. Он вызвал из памяти лицо, заставил фигуру колдуна появиться перед мысленным взглядом.

Краем глаза увидел, как Шар помутнел, потом вспыхнул ярко, и в нем понеслась череда образов.

— Теперь смотри внимательно!

Поток лиц не иссякал. Лица безумным хороводом неслись, словно Шар возжелал показать всех жителей белого света.

— Его нет! — сказал, наконец, хозяин. В голосе его Игнациус услышал неподдельное удивление.

— Я вижу, — отозвался он. Колдовство происходит очень быстро. Точнее оно или происходит быстро или вовсе не происходит. Сейчас как раз был тот самый случай, когда «не происходит». Похоже, что у колдуна всё-таки достало сил сделать себя невидимым для всех любопытных.

«Плохой знак» — подумал Игнациус. — «В силу колдун входит…»

— Его нет среди живых! — поправился хозяин. — Если б он был жив, мой Шар нашел бы его…

— Десять золотых вернешь, или сразу двадцать? — сказал Игнациус, чтоб не выходить из образа. Хозяин нахмурился.

— Второго искать будем?

Непрост оказался колдун, ох не прост! Маг совершенно был уверен в том, что нет сейчас у противника сил, чтоб поддерживать свои старые заклятья. Если уж сам он — член Совета — чувствовал себя высохшим колодцем, то, что говорить про простого колдуна.

Видно, что не такой уж и простой оказался колдун Митридан.

— Хорошо… Тогда хоть второго найди, если, конечно сможешь… А может быть у тебя Шар с дыркой?

Хозяин сделал вид, что не услышал.

Шар стал молочно белым. Смущенный неудачей хозяин бросил в жаровню щепотку порошка из майских жуков.

— Думай о нем.

Игнациус подумал, было, что может столкнуться еще с одной неожиданностью. Вдруг у колдуна хватило сил не только скрыть себя, но и прикрыть Гаврилу, но он отогнал эту вредную мыслишку. Глупо недооценивать противника, но переоценивать его — не мене опрометчиво… Он представил, как Гаврила сидит напротив него, обхватив руками колени и смотрит в окно. Так тот часто сиживал в Киеве, в корчме…

— Он?

Игнациус наклонился к Шару. Однако, здешний маг и впрямь что-то умел. В череде знаков начало проявляться человеческое я лицо.

— Он!

У Игнациуса отлегло от сердца. В этот раз из Шара глядело на него лицо Гаврилы.

Масленников с мокрыми от пота щекам стоял около какой-то каменной стены. Сильный ветер бил ему в лицо, развевал волосы.

— Где это?

Невидимый глаз, что висел над человеком, поднялся, и Игнациус разглядел в лучах склонявшегося к краю земли солнца странный красно-зеленый цвет гранита.