Я неторопливо вылез из люка, чтобы размять ноги. То же сделали и мои товарищи, включая Шерстяного. Мутант задумчиво взвешивал на ладони нехилый тесак — где только нарыл, непонятно? Вроде раньше я его у нашего водилы не видел. Хотя на то он и Шерстяной, известный барахольщик, у которого всегда найдется то, что необходимо в данный момент.

Данила несколько раз провел ребром клинка по углу брони «Выстрела», стачивая с меча наиболее крупные заусеницы. Заточка, прямо скажем, аховая, но все же лучше, чем совсем ничего. Насте вон заточки штыков не требуется, на то он и тантал, чтобы не тупиться о чужие кости. Только обтерла липкие от кровищи клинки об штаны и довольно улыбнулась Фыфу. Мол, повоюем еще.

Фыф улыбаться не стал, лишь кивнул подруге, поигрывая длинным боевым ножом. Судя по набрякшим векам единственного глаза и обвисшим книзу лицевым щупальцам, ментальная сила у него на исходе. Потому и за нож взялся. Молодец Фыф, всегда уважал этого маленького шама за боевой характер. Не зря в него такая девка, как Настя, влюбилась.

Задние двери броневика тоже распахнулись. Наружу вылез Колян, за ним — Оряса. С мечом в руке. Интересно… Влезал в БПМ один человек, а вылез — совсем другой. Губы плотно сжаты, а в глазах — пустота. Ни страха, ни решимости, ничего. Знаю я, что это такое, хорошо знаю. Так бывает, когда человек уже умер — для себя, внутри себя. Погасло в нем то, что мы называем жизнью, и сейчас его единственная цель — уйти так, как он решил это сделать. Некоторые стреляют себе в висок или грудью на нож кидаются. Интересно, какой вариант выбрал для себя этот гигант с мертвой душой?

А Оряса просто подошел к Даниле и сказал:

— Спасибо за все, Учитель. Плохой из меня ученик получился, но все равно — спасибо. Об одном прошу. Разреши мне тварей тех задержать маленько. Слыхал я, вам люк какой-то найти надо. Так вы ищите, а я на мосту встану. Там больше двух мутов в ряд не поместится.

— Зачем оно тебе? — слегка удивился Данила.

— Струсил я, — тихо проговорил Оряса. — Считаю, что это из-за меня Тимоха погиб. Разреши, учитель. Слово даю, я Тимохина меча не опозорю. Я ж в Кремле родился и помереть хочу как кремлевский. Как человек, а не как мут, из Поля Смерти выползший.

Данила внимательно посмотрел в лицо Орясы и кивнул.

— Иди.

Детина слегка поклонился, развернулся на сто восемьдесят и рванул к мосту, на который уже неторопливо заползал авангард сиамов. Вот оно как неожиданно обернулось. Выходит, не так уж хорошо я разбираюсь в людях…

Теперь дело было за малым — в считаные минуты обшарить остров и разыскать вход в сердце аномалии. Хотя, честно говоря, вряд ли даже самый дотошный поиск даст результат. Среди эдакого натюрморта, где полудохлые деревья рядами лежат на земле, словно на лесоповале, копаться можно сутки. А с учетом, что искать придется «то, не знаю что», — и все трое. Остров-то хоть и относительно небольшой, но расплющенным лесом покрыт словно рыба чешуей, и копание в этой «чешуе» потребовало бы немалых усилий… если точно не знать, где искать.

Все взоры сами собой обратились к Фыфу. Но тот уже и без этого был в процессе, хотя еле на ногах держался от перенапряжения. Молча забрал из лап Шерстяного вторую флягу со спиртом, присосался к горлышку на несколько секунд, обхватив его для верности глазными щупальцами. Потом нетвердой рукой вернул полупустую емкость лохматому водиле, прикрыл единственный глаз, наморщил лоб… и ткнул пальцем.

— Там.

И горестно добавил:

— В любом большом деле всегда нужен… ик… свой алкоголик. Чисто для трезвого взгляда… ик… на проблему.

Но шама уже никто не слушал. Данила бросился вперед первым, обхватил лежавший на земле древесный ствол, поднатужился, словно пауэрлифтер, выполняющий становую тягу. К нему подбежала кио, тоже схватилась за дерево… Возле наполовину вылезших из земли корней в мгновение ока нарисовался Шерстяной и принялся рубить их своим тесаком с невообразимой скоростью — только щепки полетели. И вовсе не природными способностями объяснялась такая производительность труда. Просто на мосту уже вовсю бился с сиамами кремлевский воин Оряса, и дела его были неважными. Несмотря на жукомедвежью силу парня и вполне сносную для дилетанта технику работы с мечом, было ясно: при таком темпе боя он скоро растеряет все силы, и тогда ему конец. А вместе с ним и нам тоже…

Хрясть!

Ствол дерева отлетел в сторону — и троица с остервенением принялась за второй. Через мгновение к ним присоединился я со своей «Бритвой» и Колян, довольно эффектно вгрызшийся в древесину уцелевшим манипулятором.

Буквально через полминуты второй ствол был отброшен в сторону — и перед нашими глазами оказался абсолютно ровный квадрат, четко обозначенный на земле. Нет, стыки люка были плотно пригнаны друг к другу, и если б его не открывали пару месяцев, то мутировавший дерн сросся бы, как края раны, восстановив сплошной зеленый ковер. А так было ясно видно — дерн взрезали ножом по всему периметру люка, причем совсем недавно. Вопрос ровно один: как после этого умудрились положить обратно толстенные деревья?

Ладно, об этом подумаем на досуге в режиме попытки разгадать очередную загадку Измайловской аномалии. А пока займемся насущным.

Данила нащупал в слое дерна откидную рукоять, приделанную к люку, рванул ее вверх.

Тяжеленная крышка со скрипом приподнялась. В образовавшуюся щель тут же воткнулся манипулятор Коляна.

— Ну, железный, давай, — прохрипел Данила. — Давай, братан!

Колян недоуменно повел видеокамерами в сторону дружинника. Надо же, хомо его братаном назвал! Понимаю. С такого расклада у робота и культурный шок произойти может. А оно было бы сейчас как нельзя некстати.

— Вперед, навались, — заорал я, хватаясь пальцами за крышку люка. — Навались, братцы, глядишь, и прорвемся… куда-нибудь!

Наши усилия увенчались успехом. Люк съехал в сторону, и перед нами открылась широкая вертикальная труба, уходящая вниз, под землю. Сбоку трубы была приварена ржавая лестница.

— Поехали, — сказал я. — Настя первая, мы с Данилой замыкающими.

Кио повиновалась немедленно. И это правильно. Еще неизвестно, что хуже — твари, которые вот-вот начнут ловить нас клешнями за пятки, или неизвестность впереди. Там, под землей, могло быть что угодно — жирных черепов, отмеченных на карте Отшельника, никто не отменял.

Спускались быстро. Кио нырнула в трубу, за ней Фыф и Шерстяной. Сноровисто перебирая суставчатыми ногами, удачно втиснулся в узкий проход Колян. Данила вопросительно глянул на меня, но я показал ему глазами — давай, мол, иди. Дружинник не стал спорить и через пару мгновений исчез в трубе.

Я же не спешил нырять следом за ним. Я смотрел на то, что происходит на мосту, методично вгоняя патроны в пустой магазин СВД.

Оряса сражался геройски, шинкуя сиамов как капусту. Но не все было волшебно. Какой-то мутант умудрился всадить в бедро гиганту свой коготь чуть ли не наполовину. Мечник тут же отмахнул гибкое щупальце у основания когтя — и продолжил бешеную рубку. Вот оно как бывает в горячке боя. Боли не чувствуется. Есть только желание бить, рубить, убивать. Боль придет потом, сейчас же бойцу не до своей крови. Он занят лишь пролитием чужой, остальное ему до фонаря.