— Ты согласился осудить Шэннон ЛеСад? — спросила Фэй и обратилась к Господу с последней молитвой, хотя две предыдущие услышаны не были. «Пожалуйста, пусть он не говорит «да»!»

— Нет! Такая, хм, макулатура, мне не по вкусу, но осуждать то, что читают другие, я не имею права! — Стив вздохнул, не представляя, как сложно Фэй примириться с услышанным. — У Сары, разумеется, своя голова на плечах, а установки для нас с тобой совершенно неожиданные.

Фэй отодвинулась от стола и повесила сумку на плечо, спрятав в нее книгу. Она не добилась того, за чем приехала, а сделать новую попытку не смела.

— Пожалуй, пойду, — тихо сказала она, не в силах справиться с разочарованием.

— Я так и не понял, зачем ты приезжала, — признался Стив. — Ты же хотела о чем-то поговорить?

— Нет-нет, — соврала вконец расстроенная Фэй, — не поговорить, а просто поздороваться.

— Ладно, — Стив проводил ее к выходу, — тогда я скажу «пока» и «до скорого». — Он чмокнул Фэй в щеку и открыл дверь.

— Пока, — чуть слышно пролепетала Фэй. Попытка облегчить душу получилась слабая и неубедительная. Несмотря на всю решимость и репетиции, к признанию Фэй даже не приблизилась.

Стив стоял в дверном проеме и провожал ее взглядом. Фэй помахала Эвелин и вышла на стоянку. Так, с надеждой облегчить душу можно попрощаться. Что же ей делать дальше? Жить со своей тайной и надеяться, что она никогда не будет раскрыта.

Не стоит ждать вдохновения, за ним надо гоняться с дубинкой.

Джек Лондон

Таня стояла в гостиной трейлера, пытаясь заразить домашних рождественским настроением.

— Доставай мишуру, Лоретта!

Лампочки уже развесили, осталось вытащить из коробок мишуру, игрушки и нарядить белую искусственную елку, которую Таня купила в «Уолмарте» на прошлогодней послерождественской распродаже.

Таня включила приемник Труди и поймала станцию, которая сразу после Дня благодарения начала передавать рождественские песни. В холодильнике мерзли две упаковки полуфабрикатов печенья — зеленые елки для Лоретты и красные Санта-Клаусы для Кристал. Их осталось лишь нарезать и отправить в духовку.

— Адамсы наверняка гимны поют, а не слушают дурацкое радио! — завела Кристал.

— И рождественское печенье сами пекут, — добавила Лоретта. — Мы могли бы им помочь!

«Говорила я тебе!» — читалось в многозначительном взгляде Труди. К счастью, вслух она ничего не сказала.

— Хватит ныть! — осадила девочек Таня. — Мы всю жизнь сами елку наряжаем и к Рождеству сами готовимся. — Она включила радио погромче, чтобы заглушить плохое настроение. — Если хотите, можно наряжать елку и петь гимны. Мы и без Адамсов… праздник устроим!

Лоретта вскочила с дивана, схватила коробки с мишурой и, свирепо глянув на мать, вскрыла. Мишуру она не вешала, а швыряла на елку! Таня поморщилась, но язык прикусила. Распоясаться дочери она не позволит, а вот как изменить ее отношение к жизни? Ведь вступает в подростковый возраст!

— Кристал, а ты игрушки не повесишь? — Таня вручила девятилетней дочери яркие шары.

Из старого приемника полились аккорды «Тихой ночи», но подпевать никто не стал. Отчаявшись исправить настроение себе и другим, Таня пошла на мировую с Труди:

— Мама, не достанешь из холодильника печенье? Пусть немного разморозится. И пожалуйста, налей нам всем эг-ног!

Труди не стала ворчать, что эг-ног покупной, а Таня, в качестве ответной любезности, не стала ворчать из-за щедрой порции рома, которую мать плеснула в бокалы взрослых. Свою порцию Труди выпила залпом.

Таня открыла коробку с самодельными игрушками и вытащила ангела, которого Лоретта смастерила еще в детском саду — приклеила прозрачные газовые крылья к картонной втулке от рулона туалетной бумаги.

— Ретта, посадишь его на верхушку?

Девочка осторожно взяла поблекшего ангела: его швырять на елку она явно не собиралась.

— Помнишь, когда ты его смастерила? Совсем крошкой была, папа посадил тебя на плечи, чтобы ты до елочной верхушки дотянулась! — Заговаривать о практически отсутствующем отце было опасно, но Тане хотелось, чтобы девочки думали о хорошем и не забывали: в их семье тоже есть традиции. — Смотри, Кристал, твой Снупи! У него такие чудесные ушки!

Таня жадно глотнула эг-ног и не пожаловалась ни на дикое количество рома, ни на ожог, наверняка оставленный в горле напитком, который был задуман нежным и кремовым. Оставшиеся украшения девочки развесили сами, без дополнительных напоминаний. Лоретта распутала дождь и мишуру и аккуратно разложила по веткам.

— Здорово, правда, мама? Хорошо, что у нас есть собственные традиции!

Под пристальным взглядом Тани Труди обдумала ответ, но все-таки промолчала. Она уже выразила недовольство и тем, что Таня отвергла приглашение на Рождество, и Таниным отношением к Бретту в целом. Труди без обиняков заявила: будь она лет на десять моложе, сама бы выскочила за Бретта замуж.

К счастью, сегодня Труди соблаговолила подумать, прежде чем заговорить. Вместо того чтобы разжечь ссору, она в кои веки решила сохранить мир.

— Угу, — промычала она, потягивая эг-ног, который был куда крепче Таниного, то есть едва не растворял язык. — Собственные традиции — это здорово! — Жмурясь от удовольствия, Труди смаковала эг-ног. — И самодельные украшения, и елочка, и печенья…

Таня облегченно вздохнула и хотела отвернуться, но, оказалось, Труди еще не закончила:

— Но праздновать с друзьями тоже хорошо. Адамсы такие милые люди, пригласили нас в гости. Надо было соглашаться.

— Спасибо за откровенность, мама! — вежливо сказала Таня и протянула опустевший стакан: — Пожалуйста, налей мне еще. Выпью, и будем печь печенье.

По радио зазвучал гимн «Маленький барабанщик». Несмотря на относительное спокойствие и тепло от эг-нога, умиротворения Таня не чувствовала. Ее очень настораживало настойчивое желание матери и девочек сблизиться с Адамсами, а также уверенность, что праздник у Адамсов лучше любого домашнего.

Таня понимала, что с Валери, Дэни и Энди веселее, охотно признавала, что стряпня Бретта вкуснее ее собственной, и сама охотно отпраздновала бы с Адамсами, только… Только куда безопаснее не полагаться ни на кого, включая Адамсов. Ценой горького опыта Таня усвоила: зависеть от другого человека глупо и опасно.

* * *

В день, на который было назначено заседание по сбыту, Лейси проснулась в пять часов. Всю ночь она ворочалась, снедаемая волнением и страхом.

На коктейль-прием, состоявшийся накануне вечером в отеле «Интерконтиненталь» (сегодняшнее заседание проходило там же), Лейси не пригласили. Заседания по сбыту проводились раз в два года. На них самые перспективные книги представляли торговым агентам «Скарсдейла», которые, в свою очередь, продавали их крупным заказчикам. В редакции знали: чем интереснее книга агенту, тем активнее он ее предлагает, поэтому и устраивали пышные приемы в «Интерконтинентале».