Сэм поморщился и очень медленно выпрямился. В ту же секунду он заметил женщину, из-за которой у него так болела голова. Лолли Лару ковыляла на своих костылях и улыбалась с еще большей гордостью, чем Грант в Аппоматоксе[6].

За ее спиной тоже шли войска: восемь откормленных бойцовых петухов – по крайней мере они были когда-то бойцовыми петухами – семенили за ней вереницей, как утята за своей мамой-уткой.

Стук молотков прекратился, и в лагере наступила полная тишина. Прищурившись от яркого солнца, Сэм повернулся к солдатам. Медленно, один за другим, они спустились с крыши, последним слез Джим и подошел к Сэму. У каждого был вид, словно его только что ударили по голове.

Лолли остановилась в нескольких футах от них. Высоко подняв подбородок и сверкая голубыми глазами, в которых светилась простодушная гордость, она сказала:

– Я привела им обратно всех птиц, видишь? – Она махнула в сторону петухов, которые развернулись, как хорошо обученный полк, и теперь стояли на одной линии рядом с ней.

Сэм услышал, как Джим хохотнул. Нахмурившись, он уставился себе под ноги, потирая рукой гудящий лоб. Сэм считал. Когда он вновь поднял глаза, вокруг собрались все обитатели лагеря и у каждого был ошарашенный вид.

– Ну, – в голосе Лолли послышалась нетерпеливая нотка, – хозяева, разбирайте своих питомцев. У какой птички какое место?

Сэм как раз собирался сказать, что ее место в Бельвью, когда вперед шагнул Гомес и указал на бело-черного петуха в середине шеренги:

– Вот этот мой.

– Клодетт? – Лолли обернулась к птице.

Сэм застонал. Она дала им имена.

– Она самая миленькая. Хотя поначалу была настоящей драчуньей.

Джим громко захохотал. Лолли сердито взглянула на него. Она понятия не имела, с чего вдруг он так веселится. Сэм покачал головой.

Лолли продолжала щебетать:

– Три или четыре раза она принималась клевать мою руку, но теперь с этим покончено. – Лолли подошла к Гомесу, вынула из мешочка у пояса что-то похожее на орех и, опершись на один костыль, наклонилась. – Держи, Клодетт...

Птица взмахнула разок крыльями, подбежала к протянутой руке и склевала орех. Лолли сунула руку в глубокий карман штанов и что-то вынула.

– Возьмите. Она обожает эти орехи.

В протянутую руку Гомеса посыпался арахис.

– Теперь присядьте на корточки, – велела Лолли. – Ну же.

Гомес подчинился.

– Хорошо. А теперь вытяните руку.

Как только Гомес вытянул руку, петух вскочил на нее, – затем перебрался на его плечо и устроился там, как Медуза. Лолли вздернула подбородок и улыбнулась так лучезарно, что Сэму снова захотелось зажмуриться.

– Итак, кто хозяин Ребекки? – Она указала на низкорослого петушка в конце шеренги.

Джим наклонился к Сэму и процедил, не разжимая губ:

– Она дала всем женские имена.

– Я заметил.

Сэм слушал, как Лолли говорит с каждым хозяином, рассказывая о причудах их пернатых подопечных и как ей удалось выманить птиц из джунглей. Она тарахтела о том, что ломала голову, как вернуть птиц в клетки, поэтому и научила их следовать за ней, кидая на землю по орешку.

После каждого ее слова Джим тихо отпускал язвительное замечание. Сэм решил, что с него довольно, и пошел проверить, все ли собрано в повозку.

К тому времени когда он закончил свое инспектирование, Лолли успела раздать всех птиц, попрощаться с каждым солдатом и заковыляла к Джиму, чтобы поболтать с ним. Сэм подошел к ним как раз тогда, когда она благодарила Джима бог знает за что. Лолли с улыбкой обернулась к Сэму, услышав его шаги:

– Я все уладила с солдатами.

Вот уж действительно. Умудрилась приручить целую стаю бойцовых петухов. Сэм не сомневался: если бы петухи умели говорить, она бы научила их произносить «пожалуйста» и «спасибо». Он никогда не встречал никого похожего на Лолли Лару, и если повезет, то никогда больше не встретит. На свете не может быть двух таких существ, иначе человечество не протянуло бы так долго.

Он посмотрел на нее: ни намека на розовый Калхун – солдатская форма, спаленные наполовину волосы, синяки и яркая улыбка. Трудно было поверить, что она – та самая женщина, которая хныкала всю дорогу, продираясь сквозь джунгли. Две недели назад он сразу бы ей выложил, как она выглядит и как глупо поступила с этими птицами, но теперь, видя улыбку на ее лице, покрытом синяками, и слыша радость в ее голосе, он не мог ей ничего сказать. И ему самому это не понравилось.

– Пошевеливайся. Сколько можно ждать, черт возьми! – Он повернулся и направился к запряженному буйволу.

Лолли заковыляла к повозке, и тут Сэм вспомнил о ее ноге. Вернувшись к ней, он подхватил ее на руки и швырнул в повозку, следом полетели костыли. Даже не посмотрев в ее сторону, он вновь подошел к буйволу.

– Вернусь через неделю, – сказал он Джиму и тронулся в путь.

– Подожди! – завопила Лолли.

Сэм обернулся, гадая, что, черт бы ее побрал, она забыла на этот раз. Только что ведь потратила минут десять, прощаясь с каждым обитателем лагеря. Джим улыбнулся и свистнул. С ближайшего дерева слетела глупая майна и уселась на голове Лолли.

– Ок! Вот и Сэм! Несите лопату!

– Хорошо, теперь я готова, – сообщила Лолли, протягивая птице угощение.

Сэм остался стоять на месте, окаменев.

– Чего же ты ждешь? – Она протянула птице второй орех, который та приняла, проглотила и как-то очень хитро посмотрела на Сэма – наверное, такой взгляд у птиц означает кривую усмешку.

У Сэма застучало в висках, он заскрежетал зубами.

– Эта птица с нами не едет.

– Разумеется, едет. Джим подарил ее мне.

Сжав кулаки, Сэм развернулся. Он готов был убить Джима. Ему хотелось схватить за горло и задушить человека, который еще недавно был его лучшим другом. Вокруг толклись солдаты, глазея на петухов, прирученных Лолли. Сэм поискал в толпе светлую шевелюру Джима. Тот как в воду канул.

– Мне казалось, что ты торопишься, – заметила Лолли.

Сэм обернулся к ней, едва сдерживая гнев. Лолли заерзала, устраиваясь поудобнее на повозке. Она сидела среди тюков, как царица Савская. Сэм пригвоздил взглядом птицу, посланную адом.

– Если эта птица скажет слово, хоть одно слово...

– Сэм осел! Ха-ха-ха! – Медуза соскочила на плечо Лолли.

– Ш-ш-ш, Медуза. Сэм дуется. – Лолли повернулась к птице и прижала палец к своим губам. – Мне кажется, у него плохое настроение.