И кардинал сможет арестовать своих противников, ибо наконец-то Луи собрал все необходимые доказательства.

Но возможно, враги тоже догадались, что он все понял.

Окна заложили досками, и комната погрузилась во мрак, разбавленный тусклым светом чадящих сальных свечей.

Снаружи было еще светло, по улице сновал народ. На церкви Блан-Манто пробило девять, когда они услышали, как перед домом остановилась карета. Луи встал и вышел из спальни. Чтобы проехать на улицу, кучеру пришлось снять перегородившие ее цепи, а это означало, что в карете ехала важная особа.

Привлеченный шумом, Гофреди прильнул к щели между досками, закрывавшими окно гостиной. Подозвав Луи, он уступил ему место у щели, и молодой человек увидел, как из кареты вышел дворянин в сопровождении лакея. Свернув в тупик, где начиналась лестница, ведущая в апартаменты Луи, посетитель исчез из виду.

Гофреди поманил Бувье, и, сжимая в руках оружие, они стали возле двери.

Вскоре в дверь постучали.

— Кто вы и что вам угодно? — крикнул Луи дрожащим от страха голосом.

— Я Франсуа де Ларошфуко, принц де Марсильяк, приехал поговорить с шевалье де Фронсаком.

Луи отпер засов, отодвинул задвижку и осторожно приоткрыл дверь. Гофреди и Бувье приготовились, если понадобится, выступить на его защиту.

На лестничной площадке стоял щегольски одетый мужчина среднего роста и прекрасного телосложения. Он был один.

Луи пригласил его войти. Тонкая ниточка темных усов облагораживала грубоватое, с непропорционально широким носом и крупными мягкими губами, лицо Ларошфуко, придавала ему открытое и привлекательное выражение. Однако неуверенность — или печаль? — во взгляде заставляла сомневаться в искренности этого человека.

Посетитель столь же внимательно рассматривал Луи и его телохранителей, останавливая на каждом загадочный взор своих маленьких черных глаз.

— Вижу, вас готовы защищать… — сдержанно отметил он.

Луи не ответил, но старательно закрыл за гостем дверь.

— И вы правы, — продолжил принц де Марсильяк. — Гм! Не знаю, с чего начать… Мы с вами не знакомы… однако я много о вас слышал…

На лице гостя читалась досада и одновременно решимость совершить то, зачем он сюда пришел. Жестом Луи предложил ему сесть, и тот охотно согласился. Выбрав самое красивое кресло с высокой спинкой, он сел и окинул взглядом комнату. Впрочем, свечи позволяли разглядеть только лица хозяев, однако даже при таком скудном освещении было ясно, что настроены они не только решительно, но и враждебно.

Несколько сбитый с толку, гость, ни на кого не глядя, начал говорить, словно произносил монолог:

— Сегодня при дворе готовятся великие дела. Возможно, вам неизвестно, что я предан королеве, хотя, конечно, не слишком ценю господина кардинала… Я дружу с госпожой де Шеврез, равно как и с герцогом Энгиенским… — Он прикрыл глаза, словно размышляя о своих многочисленных друзьях, а потом продолжил, уже более энергично: — Это так трудно… Они все мои друзья, мои близкие… и все ненавидят друг друга…

Он снова замолчал, как будто в рассеянности позабыл, зачем, собственно, он здесь. Несколько минут он пристально разглядывал подлокотники кресла с резными львиными головами, меланхолично их поглаживал, а потом продолжил:

— Я не одобряю поведения многих своих друзей, особенно тех, кого я прячу у себя во дворце. Один из них маркиз де Фонтрай…

Луи побледнел, сердце его бешено заколотилось. Не заметив волнения Фронсака, Марсильяк продолжил:

— Он живет у меня, с несколькими товарищами… среди которых, к примеру, граф де Монтрезор… Этим вечером я, к несчастью, подслушал их разговор. Они решили убить вас, сегодня ночью послать к вам в дом пять десятков бандитов. Вот что я хотел вам сказать. Собственно, я приехал всего лишь предупредить вас, ибо я не хочу нести ответственность за вашу гибель.

Луи повернулся к Гофреди и Бувье, которые по-прежнему стояли как вкопанные.

— Мы вооружены, а дом взять очень нелегко, — холодно ответил бывший рейтар, поглаживая усы.

Принц де Марсильяк несколько мгновений смотрел на него, казалось, он обдумывал его ответ, а потом объяснил:

— Их пять десятков… они возьмут лестницы. Перегородят улицу, и стража не сможет вам помочь.

— Окна защищены.

Гофреди отодвинул занавеску и показал заколоченные досками окна.

Принц печально покачал головой:

— Если они не справятся обычными средствами, у них припасены мины, и они попросту взорвут дом со всеми его обитателями… возможно, вместе с соседними домами. Конечно, трупов будет много… пожары… резня… Но они и не стремятся взять вас живыми.

На этот раз Гофреди ничего не ответил, а Луи сжал кулаки. Итак, они пропали! Фронсак резко спросил:

— Что вы мне посоветуете? Нам надо бежать?

— Они найдут вас… Приказ исходит от герцогини Мари. Нет, об этом я уже думал… В Париже есть только одно место, где вы будете в безопасности. Где они не посмеют на вас на пасть. Я как раз оттуда, заезжал спросить, не согласятся ли хозяева приютить вас…

— Где это?

— Во дворце Конде, — уверенно ответил Франсуа де Ларошфуко. — Дворец неприступен, а вся прислуга подчиняется только принцу. Там вам ничто не угрожает. Анри де Конде готов предоставить вам квартиру на неопределенно долгий срок.

Опять ловушка? — подумал Луи. Да нет, маловероятно. Прямота и честность принца де Марсильяка давно вошли в поговорку. К тому же дворец Конде действительно являет собой неприступную крепость, гарнизон которой подчиняется только членам этого семейства. Он вспомнил историю, когда-то рассказанную ему Жюли: кардинал Ришелье внедрил в особняк шпиона следить за Энгиеном. Через сорок восемь часов труп доносчика с перерезанным горлом нашли у дворца кардинала.

Пауза затягивалась; неожиданно Фронсак спросил:

— Почему вы так поступаете, сударь? Ведь я вам никто.

Ответ последовал не сразу. Наконец Ларошфуко произнес:

— Не знаю… быть может, потому, что вы вызываете у меня уважение… или потому, что королева обожает своего Мазарини. Или потому, что я считаю, что герцогиня де Шеврез ошибается. Или из-за сестры Энгиена, которой я не устаю восхищаться, хотя завоевать ее сердце мне, видимо, не удастся никогда. А возможно, потому, что вы просто-напросто жених кузины моей жены.

Он вновь умолк, погрузившись в собственные мысли, а потом, вздохнув, заговорил словно сам с собой:

— Существует заговор против Мазарини, но главной его целью является регентша. Кто организаторы? Их уже называют Важными, и они повсюду трезвонят о воображаемых добродетелях Бофора и его друзей. На самом деле интересы у них совсем иные. Я знаю, Фонтрай хочет установить республику, а Бофор желает управлять королевой, уложив ее в свою постель. Мне кажется, — нет, я даже уверен, что не хочу иметь с ними ничего общего… — И, наконец, усталым тоном добавил: — Мне отвратительны убийства и то, что сейчас делает мой друг Луи д'Астарак.