Маленького роста, застенчивая, но наделенная железной волей своего дяди, Великого Сатрапа, Клер-Клеманс до сих пор терпела унижения от членов своей новой семьи. Супруг не замечал ее, хотя она его обожала. Свекор с трудом переносил ее вид. Свекровь желала ее смерти, чтобы сын ее мог снова жениться. Она знала, что принцесса Конде даже просила у королевы разрешения расторгнуть их брак! Золовка, порочная герцогиня де Лонгвиль, и деверь, ужасный Конти, открыто смеялись над ее маленьким ростом и публично обзывали ее дурнушкой.

Но теперь, став матерью наследника, она свое возьмет.

Клер-Клеманс отложила книгу и загадочно улыбнулась. Взгляд ее временами становился отрешенным, а порой и совершенно безумным.

До родов она каждый день приходила в библиотеку и проводила здесь по многу часов. Ее интересовало все: труды по философии, политике, религии. Она жадно впитывала знания, ее стремление разобраться во всем не знало пределов. Она была уверена, что полученные знания пригодятся ей при воспитании сына, ведь тот должен стать хорошим королем.

Внезапно дверь отворилась, и в библиотеку нерешительно вошел молодой человек. Не желая смущать его, она погрузилась в чтение.

После недели пребывания его в доме Конде Луи почувствовал, как время замедлилось, стало вязким и тягучим. Разумеется, он регулярно писал Жюли, однако, зная, что все письма его прочитываются, он не сообщал ни о месте своего пребывания, ни о том, что ему удалось узнать.

Когда же кончится это заточение? — постоянно спрашивал он самого себя. Как-то раз его даже посетила мысль: а не является ли он узником Конде? Не догадался ли принц, какой козырь стал известен Луи в разыгрываемой противниками Мазарини смертельной игре? Луи знал, кто убил Людовика XIII, знал, как преступник это сделал, и Конде вполне мог продать его врагам за хорошую цену. Чрезвычайно алчный, Генрих де Бурбон легко совершал подобные поступки.

Разумеется, Луи убеждал себя, что герцог Энгиенский никогда бы так не поступил. Но был ли он в этом уверен?

Возможно, он мог бы попытаться бежать, и, возможно, ему бы это удалось, однако он дал слово. К тому же он вовсе не был уверен, что, оказавшись в городе, он успеет рассказать все Мазарини или Гастону до того, как его убьют. Поэтому приходилось сдерживать себя и оставаться на месте.

В то утро он в очередной раз, размышляя о побеге, направился в библиотеку.

По дороге он с удивлением прислушивался к шуму, доносившемуся с этажа, где проживали принц с супругой. Беспорядочные крики перемежались с раздраженными восклицаниями, слышались шаги множества людей, раздавался топот сапог и звон шпор. И среди всех этих звуков постоянно упоминались госпожи де Шеврез, де Монбазон и де Лонгвиль.

Что случилось? Какое событие стало причиной суматохи? Вот уже неделю Луи не знал, что происходит за стенами дворца, и сейчас он многое бы отдал, лишь бы получить хоть какие-нибудь сведения.

Войдя в библиотеку, он сразу заметил молодую, небольшого роста женщину в пышном платье, с мелкими чертами лица, обрамленного замысловатой прической с пышными локонами. Ее нельзя было назвать красивой, но лицо ее подкупало искренностью и открытостью. Она читала или делала вид, что читает. Луи намеревался выбрать книгу, но теперь решил не беспокоить женщину и удалиться, не желая показаться навязчивым. Однако прежде он решил извиниться:

— Простите меня, сударыня, я не предполагал, что застану здесь кого-либо. Я оставляю вас. Меня зовут шевалье де Мерси, и принц оказал мне величайшую любезность, пригласив меня несколько дней пожить у него в доме.

Женщина подняла голову, отложила книгу и принялась разглядывать его искрящимися от лукавства глазами:

— Я знаю вас, шевалье, и знаю, что вы часто сюда приходите. Я Клер-Клеманс, герцогиня Энгиенская. — И, видя, как Луи в изумлении отступает, отвешивая ей низкий поклон, она быстро добавила, чтобы успокоить его: — Прошу вас! Не уходите!.. Я ждала вас.

Луи, растерявшись, поклонился снова, на этот раз еще ниже. Значит, перед ним знаменитая племянница Ришелье, на которой молодой герцог женился против воли. И она утверждает, что ждала его?

Между тем Клер-Клеманс продолжала:

— Я много о вас слышала, особенно от своего супруга. Я знаю, вы преданы кардиналу Мазарини, доверенному лицу моего дяди. Мне очень хотелось бы побеседовать с вами. И к чему эта почтительность? — добавила она уже с иронией в голосе. — Мой дед был адвокатом, а ваш нотариусом, так что мы с вами родом из одного мира. — Она перевела дыхание и, слегка порозовев, спросила: — Вы были при Рокруа, как сообщил мне свекор. Вы видели моего супруга? Как он вел себя?

Луи окончательно перестал соображать. Герцогиня Энгиенская была так непохожа на всех остальных Конде! Он нерешительно подошел поближе, держа в руке свою фетровую шляпу, и ответил:

— Он вел себя как настоящий герой… Всегда первый в бою, Я искренне считаю его самым великим полководцем нашего века и восхищаюсь им от всего сердца…

Лицо Клер-Клеманс расцвело: она обожала принца, в то время как тот терпеть ее не мог! И Луи с живостью продолжил:

— Я счастлив поговорить с вами, если вам угодно. Но сам я вынужден молчать, к тому же я целую неделю пребываю в неведении, и мне кажется, время тянется безмерно долго…

— Я поняла, что враги моего свекра и кардинала пытаются устранить вас, не так ли? — осторожно спросила она.

Лицо Луи потемнело.

— Вы правы. Но я не знаю, как обстоят мои дела сегодня. Похоже, какая-то темная партия разыгрывается сейчас вокруг королевы, а я всего лишь пешка в этой игре. Не знаете ли вы, что произошло за истекшую неделю? Что нового при дворе и в городе? Сегодня утром мне показалось, что во дворце необычайно шумно…

— И вы не знаете, что случилось? Только не говорите мне, что вы ничего не знаете! — с обиженным удивлением произнесла она.

— Боюсь, что дело обстоит именно так, — с грустью ответил Луи.

Несколько секунд она смотрела на него, пытаясь понять, не смеется ли он над ней, как постоянно смеялись придворные. Результат экзамена, похоже, удовлетворил ее, ибо она продолжила звонким голосом:

— Я вам верю! И с удовольствием расскажу вам все. — Ее личико вновь приняло лукавое выражение. — Вчера у госпожи де Монбазон кто-то подобрал два письма, упавших на пол сразу же после ухода герцогини де Лонгвиль. В одном дама, их написавшая, упрекала своего любовника в том, что он переменился, тогда как она, уверенная в «истинной и страстной» его привязанности, готовилась предложить ему все «преимущества, какие он только мог пожелать». Словом, признавалась в том, что была любовницей адресата письма. В другой записке она напоминала, что «достойно вознаградила его», и предлагала ему и «в дальнейшем оказывать подобные же милости, если только поведение его будет соответствовать ее намерениям». Итак, отвергнутая любовником, она бесстыдно предлагала себя снова! Письма зачитали перед придворными, среди которых присутствовали де Гиз и де Бофор. Де Гиз заверил, что письма выпали из кармана господина де Колиньи. Госпожа де Монбазон заверила, что узнала почерк госпожи де Лонгвиль. Значит, та была любовницей Колиньи! Итак, едва выйдя замуж, сестра Энгиена уже завела себе молодого любовника! Словом, женщина безнравственная и аморальная, как и все выходцы из клана Конде! — язвительно выкликнула она. — Разумеется, заявление толстухи Монбазон имело целью унизить наш дом. Оскорбленная принцесса потребовала покарать клеветницу со всей строгостью, каковой требует подобная ложь.