Когда Палатазин добрался до них, Цейтговель быстро ввел его в курс дела: примерно в девять часов он и Фаррис приехали в “Мекку”, чтобы проверить номер шестнадцать по их списку. На звонок за дверью Бенфилда никто не отозвался, но им удалось поймать внизу домоуправителя. Он лишь один раз взглянул на фоторобот и тут же с уверенностью узнал в изображении человека из семнадцатого номера. Тогда Цейтговель прогнал имя Уолтера Бенфилда через компьютеры регистрационной автомобильной службы и выяснил, что этот человек является владельцем серого “жука–фольксвагена” модели 1963 года. После этого, получив полный регистрационный номер этой машины, он вызвал ночного дежурного офицера, лейтенанта Мартина.

За час до полуночи домоуправитель мистер Пьетро звенел ключами в узком, тускло освещенном коридоре, пока ключ, наконец, не скользнул в замочную скважину квартиры номер 17.

– Я бы этого делать не стал, если бы не знал, что это нужно,– сказал он трем полицейским, стоявшим вокруг него. – В смысле, вы, ребята, не стали бы нарушать чье–то право на личную жизнь, если бы на то не было важной причины, ведь верно?

– Да, у нас имеется важная причина,– сказал ему Палатазин. – И мы не нарушаем прав, мистер Пьетро. Мы просто хотим осмотреть квартиру. Одна–две минуты, и все. Больше нам ничего не нужно.

– Да–да, конечно.

Замок щелкнул и дверь отворилась. Пьетро включил свет и они вошли в комнату. Атмосфера в комнате была клаустофобической, и Палатазин сразу почувствовал резкий запах, напоминающий жженый миндаль. Одежда валялась на полу и на стульях, кровать не была убрана. Над стеной в изголовье кровати были приклеены вырезанные из журналов фотографии атлетов, штангистов, культуристов. Палатазин направился к середине комнаты, но тут что–то зашуршало на старом столике для игры в карты. Остановившись, он уставился на три проволочные клетки, наполненные громадными черными тараканами, старающимися вползти друг на друга. Он коротко и со свистом втянул в себя воздух.

– Посмотрите на это! – сказал он остальным.

– Иисус! – воскликнул, не веря своим глазам, мистер Пьетро. – Что он делает со всеми этими… штуками? Слушайте, у меня дом чистый, ничего подобного у меня…

– Да–а… – протянул Фаррис, заглянув в одну из клеток. – Ну и уроды…

Палатазин отошел в сторону, разглядывая фотографии на стене.

– А где работает мистер Бенфилд? – спросил он хозяина дома.

– Где–то в Западном Лос–Анжелесе. В одной из больших компаний по выпуску аэрозолей. – Вид у Пьетро был неподдельно страдальческий. – Для уничтожения паразитов, насекомых и так далее.

– А название компании вы знаете?

– Нет, извините, не знаю. – Он снова посмотрел на тараканов и с отвращением повел плечами. – Бог ты мой, вы думаете Бенфилд все это с собой с работы приносит? Или… как?

– Сомневаюсь.

Палатазин посмотрел в другой угол комнаты, где Фаррис проверял содержимое комода.

– Вы не волнуйтесь, мистер Пьетро, мы не собираемся разбирать мебель Бенфилда на части. Фаррис, будь поаккуратнее с этими ящиками… Мистер Пьетро, когда Бенфилд обычно приходит домой?

– А в любое время, когда ему вздумается,– пожал плечами Пьетро. – Иногда приходит вечером, побудет немного, потом снова уезжает на машине. Я уже давно научился различать всех жильцов по звуку шагов. Слух у меня довольно острый. В общем, никаких регулярных часов прихода домой у него нет.

– А что он за человек? Вы часто с ним разговариваете?

– Нет, он человек замкнутый. Вроде, все нормально, тем не менее…

Пьетро усмехнулся, показывая золотой зуб:

– Всегда платит вовремя, а этого не о каждом из них скажешь. Нет, Бенфилд человек молчаливый. Да, однажды, когда я не спал, слушал радио, он постучал ко мне, часа в два ночи. Это было недели две назад. Казалось, он хотел поговорить, и я его впустил. Он в самом деле был чем–то очень возбужден… Не знаю. Он нес что–то такое сумасшедшее… насчет своей старушки, кажется нашел или видел где–то… В два часа ночи!

Тут мистер Пьетро пожал плечами и повернулся, глядя на Цейтговеля, шарившего под кроватью.

– Старушку? То есть, подругу?

– Нет, мамулю… Его старушку.

– О, тут кое–что… – сказал Цейтговель, вытаскивая из–под кровати ящик с журналами. Это была странная коллекция комиксов, журналов для культуристов и порнографии. Палатазин с отвращением нахмурился. На кровати лежала пара черных пружинных эспандеров, из тех, которыми укрепляют мышцы кисти и предплечья. Палатазин попробовал сжать один из эспандеров, по–видимому, парень обладал недюженной силой. Он внутренне провел параллель между этим эспандером и задушенными женщинами, потом положил черный прямоугольник обратно на кровать. Он заглянул в ванную, обнаружил, что в ванне на несколько дюймов воды. В аптечке стояли флаконы с “Бафферином”, “Эксердином”, “Тайленолом”. Похоже, Бенфилд страдал от постоянных головных болей.

– Капитан. – Цейтговель подал Палатазину, вышедшему из ванной, пожелтевший снимок. На нем была изображена полноватая блондинка, сидевшая на диване, обнимая одной рукой мальчика. Мальчик, коротко подстриженный, в очках с толстыми стеклами, отсутствующе улыбался в объектив камеры. Женщина сидела, закинув одну мясистую ногу на другую, на губах играла кривая ухмылка. Палатазин минуту рассматривал снимок, обратив внимание на странный стеклянный отблеск в глазах женщины, судя по всему, алкоголички.

– Вы когда–нибудь видели мать Бенфилда, мистер Пьетро? – спросил он.

– Нет, никогда.

Фаррис занимался кухней: плитой и газовой колонкой. Наклонившись, он открыл дверцу кухонного шкафа и извлек бутылку, до половины наполненную коричневой жидкостью. Отвинтив крышку он понюхал жидкость, и в тот же момент перед его глазами завертелись коричневые точки. Он быстро отдернул голову назад, чувствуя жжение в легких и в носу. Палатазин отобрал у него бутылку и понюхал содержимое через надетую крышку.

– Мистер Пьетро, вы знаете, что это такое?

– Похоже на прокисшую мочу.

Фаррис пришел в себя, восстановил дыхание и, заглянув под раковину, вытащил оттуда кучу старых тряпок.

– Не знаю, что это такое, капитан, но это нехорошо пахнет. Нехорошо. Такой аромат способен сбить с копыт.

– Цейтговель,– тихо сказал Палатазин. – Сходи к машине и свяжись с нашими друзьями, пусть проверят этого парня, нет ли на нем чего–нибудь.

Цейтговель вернулся через пятнадцать минут:

– Десять очков, капитан. У Бенфилда длинный список за спиной. Нападения, подсматривания, попытки изнасилования, нанесение увечий. Восемь лет провел в психолечебнице, его выпускали, но он опять попадал обратно. Ратмор–госпиталь.

Палатазин кивнул, глядя на клетки, полные копошащимися, шуршащими отвратительными насекомыми. Он поставил бутылку на место и затворил дверцы шкафчика.

– Да, мы нашли его! – так хотелось ему завопить. Но он знал, что еще слишком рано. Еще нужно было доказать, что Бенфилд имеет какое–то отношение к делу Таракана, к четырем убийствам.