Рана просто… исчезла. Нет, не полностью – от нее остался обвивающий предплечье багровый шрам, но боль словно стерли, и мгновенно высохшая кровь осыпалась с кожи бурой, невесомой трухой.

Мальчишка удивленно захлопал глазами. Нет, он знал, конечно, что Цесаревич славится не только как воин, но и как целитель, но он даже и представить не мог…

– Спасибо, Ваше… – начал он, но Цесаревич прервал его усмешкой.

– Это тебе спасибо, парень. Шрам-то у тебя теперь на всю жизнь останется…

– Это ничего… – Игорь бездумно потер руку, стараясь хоть как-то освоиться со свалившимся на него вдруг… и понял, что свалилось еще не все.

В окружившей их толпе мьюри вдруг возникла суматоха, потом она вдруг отхлынула в стороны – словно овцы от кнута пастуха.

К ним направлялся целый десяток солдат, одетых во все черное – черные куртки-мундиры, черные шаровары, высокие, окованные сталью ботинки, тяжелая черная пластинчатая броня, черные круглые шлемы. В руках они держали черные блестящие винтовки с плоским раструбом на дуле и тяжелым рубчатым стволом, на поясе у каждого висел тесак. Из-за очень светлой кожи и больших зеленых глаз Игорь поначалу принял их за сторков. Но лица у них были совсем другие – едва ли не в полтора раза шире, – а волосы темные, и мальчишка понял, что видит джангри, союзников мьюри.

Во главе отряда шел, очевидно, офицер – без брони, без шлема, одетый точно так же, как солдаты – лишь на стоячем воротнике его мундира были какие-то золотые листья и на плечах погоны со сложным серебряным узором. Слабо блестевшие черные волосы, расчесанные волосок к волоску, ровно падали ему на плечи, по-кошачьи зеленые глаза закрывала узкая полоса темного стекла. Светлокожее, высокоскулое лицо казалось совершенно безжизненным. Оружия у офицера не было, кроме кобуры на поясе, на которой лежали его затянутые в перчатки пальцы, но Игорь сразу ощутил, что он опаснее едва ли не всех этих солдат, вместе взятых.

Один из журналистов-мьюри сунулся к нему, целясь камерой в лицо, – офицер даже не повернулся к нему, только поднял ладонь, сжал два пальца и махнул в сторону, словно отгоняя мошку.

Упитанную, едва ли не стокилограммовую тушу журналиста смело, словно ее боднул бык, – она полетела в сторону как пушечное ядро и врезалась в плотную стену коллег, сбив с ног еще нескольких. Кто-то из устоявших кинулся вперед, вереща что-то о свободе прессы и ближайший солдат с явным наслаждением ударил его прикладом в печень. Офицер вновь повел пальцами – и парившие над толпой шары камер вдруг гулко лопнули – все разом! – осыпавшись вниз стеклянным и металлическим мусором. Испуганные журналисты бросились в стороны, как тараканы из-под тапка. Этот джангри владел Силой едва ли не лучше всех людей, которых знал Игорь, – понятно, за исключением Цесаревича, – ну так на то он и Цесаревич, чтобы уметь больше своих подданных.

Игорь не сразу заметил, что солдаты образуют кольцо, внутри которого идут еще двое джангри – старый и молодой. Старый был похож на черную каменную глыбу – тяжелую, грубо обтесанную, может быть, из-за своего наряда – пышный камзол с тяжелой золотой цепью, кружевной воротник, а сверху еще и расшитый золотом плащ – просто удивительно было, как его до сих пор не хватил тепловой удар. Но ничего общего с уже виденными мальчишкой чиновниками-мьюри – напыщенными, упитанными, шумными, велеречивыми – у джангри, явно стоявшего очень и очень высоко, не было. Лицо у него тоже оказалось грубое, словно у грузчика из здешнего порта, но вот глаза… глаза были как ножи – не злые, нет, но пронзающие насквозь – и Игорь невольно подумал, что не хотел бы вызвать его гнев. Этот человек… то есть джангри, мог быть абсолютно безжалостным в случае чего. Второй…

Вначале Игорь принял его за девушку – длинное черное… платье? – сандалии на босу ногу… но фигура была совсем не девчоночьей, да и черты лица – очень красивого, кстати – не оставляли никаких сомнений. Ярко-зеленые глаза, большие и длинные, высокие скулы, крупный рот говорили о хорошей породе. Тяжелая грива очень густых, черных, металлически блестевших волос небрежно падала на спину, в ней нестерпимо горело серебро диадемы, сплетенной из коротких, тяжелых цепочек. Узкую талию стягивал тяжелый пояс из толстых пластин черного стекла, покрытых сложным светящимся узором, на нем, слева, висела длинная кобура, справа – короткий меч в простых кожаных ножнах. Явно не просто так висел – походка юноши была очень легкой, он небрежно вроде бы посматривал по сторонам, но Игорь хорошо знал такую манеру – сам был из таких.

Вся эта компания направлялась к нему – быстро так направлялась, собранно и деловито. Мальчишка зло посмотрел на них – чего другого, но вызова на дуэль ради чести союзников-мьюри он хотел сейчас меньше всего.

Не доходя до землян шагов десяти, солдаты развернулись полукругом – оружие они держали у груди, но Игорь не сомневался, что стрелять они, случись что, начнут уже через мгновение. Центральная парочка продолжала идти к нему. Земляне расступились перед ней – Игорь не поверил своим глазам: чтобы русские и англосаксы вот так просто расступились? – и юноша остановился всего шагах в трех, разглядывая его с чистым, незамутненным любопытством – из-за его широко расставленных глаз казалось, что с двух сторон сразу. Интересно, подумал мальчишка, кто бы это…

– Перед вами, – хорошо поставленным глубоким голосом провозгласил пожилой джангри, – Аннит Охэйо анта Хилайа, Принц-Наследник Империи Джангра, Господин и Повелитель… – он явно собирался продолжать в том же роде, но «Господин и Повелитель» коротко взглянул на него – и придворный моментально замолк с легким неудовольствием. Игорю понадобилось огромное усилие, чтобы удержать себя в рамках и оставить лицо бесстрастным – это что, была его «яхта» размером с линкор?! Ну да! Ничего себе жирный восточный царек… Ничего общего с тем, каким представлял себе мальчишка принца Джангра. Этот скорей напоминал многих земных дворян века XVI – XVIII от Рождества Христова – избалованных, капризных, временами бездельно-ленивых, но могущих быть безоглядно смелыми, беспредельно верными, беспощадно-жестокими и безрассудно решительными…

– Для некоторых – просто Аннит, – между тем принц спокойно кивнул Цесаревичу, как старому знакомому.

– Чем обязаны,сударь? – Голос Цесаревича был холоден как лед.

Вместо ответа Охэйо повернулся к Игорю и выхватил из кожаных ножен меч. Короткий, но устрашающий даже на вид. Полная противоположность той шпаге, что обычно носят дворяне Земли «при параде». Эта жуткая штуковина походила скорее на тесак мясника. Рукоять тоже обшита старой кожей, потемневшей от пота, – видно, что с оружием упражнялись часто и подолгу. Кроме режущего края, все лезвие такое же темное, как рукоять, но уж сам-то край… Он выгляделоченьчистым,оченьярким иоченьострым – руку тебе отсечет, и не заметишь сначала… Из такой стали, что гранит разобьет в брызги и не затупится. И хозяин вполне ей соответствовал. Была в нем какая-то страшноватая грация – стоит вроде бы лентяй из лентяев, но вот двинулся – и уже держит в руках меч, глаз не успевает уследить. Таких типажей Игорь еще не встречал – дворяне Земли были собраны всегда, если… если только не притворялись зачем-то.