Цезарь шагнул к Сергеичу и надвинулся на него, как гора. Тот подался назад, и глаза его стали в пол-лица. Цезарь не трогал его и пальцем, но вид его не предвещал ничего хорошего.

– А действительно, тебе что надо, дорогой? – задушевно спросил его Юлик. – Ты увидел, что хотел: да, здесь люди. Да, тебе не казалось, здесь играет прекрасная музыка, и встречаются красивые люди. Но ты ведь ничего не понял и не можешь понять. А как сказано о таких случаях? Если ты сталкиваешься с неизвестным и видишь, что оно сильнее тебя, успокойся, наполни дух дружелюбием и отпусти его познать суть. Проще говоря: расслабься и получай удовольствие. Так? Ну а ты?

Сергеич его не слушал. Он смотрел в глаза Цезарю, как кролик на удава.

– Я жаловаться… – пробормотал совсем тихо. – Я в полицию… Я звонить…

– Никуда ты звонить не будешь, родной, – спокойно и даже лениво возразил Цезарь. – И жаловаться никуда не станешь. Ты же не хочешь, чтобы тебя сочли идиотом.

– И Цезарь верно говорит, Андрей Сергеич, – поддакнул Юлик. – Мой тебе совет: забудь. Возвращайся в школу, сиди себе смотри телевизор, а лучше постой на улице у крылечка, на луну посмотри – ты видел, какая нынче луна? Ах, там нет луны, сплошная облачность, ветер восточный сильнее среднего, возможна гроза. Тогда не стой у крылечка. Главное, забудь всё как сон дурной.

– Вы запугивать меня?.. Запугивать, что ли, пытаетесь?.. – Сергеич вдруг с усилием стряхнул с себя Цезарев взгляд и закричал: – Не выйдет!

– Да кто же тебя пугает, боже упаси! – замахал на него руками Юлик. – Мы, наоборот, с самыми добрыми намерениями. Ты лучше скажи, что ты от нас хочешь? Ты же ничего до сих пор сам не сказал.

– Освободить помещение! – посыпались из него казённые фразы. – Опечатать! Расписку… и эта… ключи! Вот: сдать ключи! Как вы сюда попадаете? Здесь же закрыто.

Взгляд его вдруг просветлел и засветился. Сознание уцепилось за доступную деталь, в ней сошлось всё важное, спасительное. «Ключи! Сдайте ключи!» – кричал он и оглядывал нас пламенными глазами.

– Ключи тебе?! – Яр развеселился. – Юлик, где наши ключи?

– Не могу знать, светлейший. – Юлик ожил и засуетился. – Может, где затерялись? У вас нет?

Он подскочил к брату и стал охлопывать его по пиджаку. Смеясь, тот поднял руки, а Юлик принялся вытаскивать из его карманов самые неожиданные предметы: вилку, песочные часы, пилочку для ногтей, пачку потёртых долларов, использованные билеты в зоопарк, страусиное перо, перламутровый плектор для игры на гуцине. «Не то, не то», – приговаривал Юлик. Потом метнулся к Цезарю, и на пол полетели болты, куски проволоки, связка отмычек, сломанный сотовый телефон, портсигар, журнал с горячими девушками и томик Канта.

– Нет. И здесь нет. Куда же они могли подеваться? Мадемуазель, вы не видали нашего ключа?

Он шагнул к Джуде, и из её джинсов посыпались аудиодиски, пуанты, коробочки с монпансье, пудреница, влажные салфетки, наушники… Мы хохотали, не в силах остановиться, проворные руки Юлика мелькали в воздухе, как птичьи крылья, и только когда из кармана Джуды показался лоскуток кружевного розового белья, она, не переставая смеяться, залепила Юлику звонкую пощёчину.

– Пардон, увлёкся, – отпрянул он и, держась за щёку, приблизился ко мне. – Княжна, позволите?

– У меня нет, – выдавила я сквозь хохот.

– Я верю, но исключать возможность нельзя, необходима проверка, порядок, знаете ли, я быстро, – частил он, и, пока мы давились смехом, как икотой, пока Сергеич, обалдев вконец, таращил на нас глаза, как таракан, Юлик ловким движением извлёк у меня из-под копны волос пистолет, развернулся и, не целясь, трижды выстрелил в сторону двери.

Раздался треск, обвалился кусок гипсокартона, запахло едким, дверь шарахнула так, что на лестнице посыпалась штукатурка, – это Сергеич уже катился на улицу. Мы хохотали до слёз, а Яр сквозь смех, обернувшись к Юлику, выдавил:

– Молодец!

Юлик расшаркался.

– Молодец, – добавил Яр, и голос его уже звучал по-другому, смеха в нем не было. – Устроил грохот, напустил дыму, перепугал до смерти хорошего, в общем-то, человека. И что теперь? – Он обвёл нас глазами. – А теперь нам пора выметаться отсюда. Время этого места для нас истекло.

Мы притихли и смотрим на Джуду: отчего-то все сразу подумали о ней. Нам-то что, а она? Но она всё ещё возбуждена, лицо её горит, как от жара, и глаза – о, что за восхитительное безумие в этих глазах!

Вдруг, оборвав собственный смех, будто она его придушила, Джуда скользит с рояля, на котором сидела, подходит к Яру и целует его в губы долгим, глубоким, как беспамятство, поцелуем.

У нас обрывается дыхание.

– Так чего вы сидите? – выдохнула она голосом, от которого нас морозит. – Бежим!

– Да, да, бежим! – суетится Юлик.

– Куда? – растерялся Яр.

– Куда угодно! Ко мне. На край света. Только я с вами. Теперь навсегда. Да?

– Да, – говорит Яр, глядя ей в глаза, и не стал прятать пальцы в карман.

О Яр, солнечный мой брат! Что же ты делаешь? Лучше скажи, лучше скажи ей всю правду прямо сейчас, сейчас, когда она поймёт, когда сможет понять.

Но он молчит.

– Да! – Юлик театрально всплёскивает руками. – Бежать! Всем вместе! Да! Но куда? – Куда? – оборачивается он на меня.

– Купала! – вдруг вспыхивает у меня в голове. – Яр! Ём звал меня на фестиваль, на праздник Купалы. Поехали вместе!

– Куда? – стали спрашивать все, а Джуда впервые смотрит на меня прямо:

– Ём? Ты знаешь Ёма?

И тут мы с ней узнаём друг друга, будто для обеих протёрли окуляры: клуб, день рождения «Велесова солнца», Ём на сцене, Айс в зале. Айс со спутницей, красивой, как статуэтка из слоновой кости – с ней, с Джудой.

– Купала! – голосит Юлик. – Через два дня! Князь! Конечно, как мы могли забыть: будет купальская ночь! Самая! Самая-самая…

Но Яр смотрит на него грозно, и Юлик обрывает себя, прежде чем успевает выболтнуть лишнего – про нас и про нашу природу.

– Всё. Уходим, – командует Яр. – Ни минуты больше. Сейчас здесь будут. Цезарь, вперёд. Юлик, выводи женщин.

– А ты? – Джуда вцепилась ему в руку.

– Я следом. Иди.

Мы спускаемся. Впереди Цезарь. Его тяжёлые шаги отзываются меж этажами, как поступь судьбы. Следом идёт Юлик, освещая ступени фонариком из мобильного. Я ступаю за ними в темноту, как в ночную воду. «Княжна! Не отставайте, княжна!» – зовёт Юлик, и мне кажется, что мы уходим под землю, в лаз, который выведет нас по ту сторону осаждённой крепости.

Оборачиваюсь. Наше пристанище стало тем, чем было всегда, как если бы нас никогда здесь и не было. Разве что варган на стене остался. Посреди чердака стоит Яр. Как капитан, он последним уходит с тонущего корабля.