— А что бывает по-другому? — искренне удивился офицер.

— В большинстве случаев. Ну, вот, пожалуй, готово.

— Не знаю, к чему вы там готовы, но приказываю без команды более не стрелять, — снова вмешался Михау. — Вот подойдут турки ближе, тогда можно будет использовать как противоштурмовое орудие, а пока извольте прекратить огонь.

— Слушаю, ваше благородие! — тут же ответил Дмитрий.

Впрочем, долго ждать приказа не пришлось. Османская пехота уже начала накапливаться для атаки. То там, то сям, из кустов выглядывали синие мундиры и красные фески аскеров. Наконец, когда их стало достаточно много, раздался истошный вопль: — "Аллах!" И воины пророка бросились вперед, на ходу выстраиваясь в цепь. Русские в ответ молчали, но лишь только турки приблизились, поручик скомандовал: — "пли", и в самую гущу наступающих прилетел целый рой свинцовых пуль. Аскеры падали один за другим, но выжившие, невзирая на потери, продолжали рваться вперед, просто перешагивая через трупы павших товарищей. Их враги, дав еще два слаженных залпа, перешли на беглый огонь, но и он не смог остановить стремительного натиска турецкой пехоты. Казалось еще немного, и они, поднявшись на вершину, сомнут гяуров рискнувших бросить вызов повелителю правоверных, вот уже пять веков правящего этими землями.

Все это время Будищев и его товарищи вели огонь по наседающему врагу. Поначалу он был не слишком эффективен, хотя несколько турок уже упали нашпигованные смертоносным металлом, как краковская колбаса салом. Беда была лишь в том, что бегущие рядом с неудачником, оставались невредимы и продолжали наступать. Однако со временем Дмитрий приноровился вертеть рукоятки наводки обеими руками, и очередь стала выбивать из вражеского строя сначала двух, потом трех человек, а под конец боя, под свинцовым ливнем стали валиться целые шеренги аскеров, вызывая у остальных суеверный ужас.

Наконец пыл наступающих иссяк, и они остановились. В этот момент принявший командование полковник Буссе, отдал приказ контратаковать и лично повел людей в штыки. Высокий, худой старик с пышными бакенбардами выхватил саблю, и воинственно размахивая ей, бежал вперед, увлекая за собой солдат и хрипло крича: — ура! Рванувшие за ним болховцы, вскоре обогнали своего командира и яростно обрушились на врагов. Турки и без того уже готовые повернуть назад, не выдержали натиска и, теряя людей, бросились наутек. Тех немногих, кто не успел последовать их примеру, в мгновение ока смяли и перекололи штыками.

Начало атаки Будищев пропустил. Только что он, до крови закусив губу, ворочал тяжелый ствол митральезы, поливая свинцом наступающих аскеров, время от времени понукая своих подчиненных, чтобы быстрее перезаряжали, как вдруг понял, что остался совсем один. Поддавшись всеобщему порыву, охотники похватали свои винтовки и ринулись в гущу общей схватки. Подпоручик Линдфорс, разумеется, был первым из них.

— Чтоб вас…! — замысловато выругался Дмитрий, непонятно к кому обращаясь, и присел рядом с картечницей.

Устало посмотрев на валяющиеся вокруг расстрелянные обоймы с пустыми гильзами, он взял одну из них и принялся перезаряжать. За этим занятием его и застал вернувшийся на позиции командир полка.

— А я-то думаю, что тут за треск? — немного задыхаясь, спросил он.

— Здравия желаю, вашему высокоблагородию, — поднявшись, отвечал ему Будищев.

— Ты что же, сукин сын, в атаку не ходил? — изумился Буссе.

— Никак нет, — вздохнул ефрейтор.

Полковник на некоторое время потерял от подобной наглости дар речи и лишь хлопал глазами, не зная, что сказать. Наконец, служебный опыт взял верх над растерянностью, и он обрушил на проштрафившегося нижнего чина потоки отборной ругани. К несчастью, в этот момент старые легкие не выдержали и Буссе зашелся в кашле. Содрогаясь от его приступов, полковник попытался присесть на край земляной насыпи и едва не запнулся о свою же саблю, которую продолжал держать в руке, но совершенно про нее забыл.

— Садитесь, ваше высокоблагородие, — пришел ему на помощь Дмитрий и помог старику устроиться на патронный ящик.

— Издеваешься, скотина? — поинтересовался Буссе, когда кашель утих.

— Как можно! — отозвался тот с непроницаемым лицом.

— Откуда эта хреновина? — спросил полковник, показывая на митральезу.

— Турки бросили, а мы нашли, наладили и к делу приставили.

— Наладил кто?

— Я.

— А стрелял?

— Тоже я.

— И раненых, брошенных у Езерджи, тоже ты нашел? — припомнил Буссе, где он раньше видел Будищева.

— Я.

— И Тинькова в том бою спас, тоже ты, — покачал головой командир полка, — значит не трус!

— Не трус, — согласился с ним Дмитрий.

— Так чего в атаку не пошел?

— Господин полковник, — раздался рядом голос Михау, — ефрейтор Будищев остался рядом с картечницей по моему приказанию!

— Вот как? — удивился тот, и с досадой обернулся на продолжавшего стоять перед ним навытяжку Дмитрия. — А чего ж молчал?

— Да вы мне, ваше высокоблагородие, и слова сказать не дали, сразу по матушке прошлись. Вот я и ждал, пока закончите с моей родней.

— А если бы я за револьвер взялся? — нахмурился полковник и положил руку на кобуру.

— Так я подумал, что если вы в атаку с саблей побежали, значит стрелять толком, и не умеете!

Буссе с изумлением уставился на него, как будто увидел впервые, а затем мелко по-стариковски засмеялся.

— Ты что же это, сукин сын, смерти совсем не боишься? — продолжая хихикать, спросил он.

— Нет, — помотал головой Будищев.

— Поручик, вы не знаете, какой идиот, назначил его ефрейтором? — спросил командир полка, поднявшись.

— Я, — вытянулся Михау.

— Вот-вот, у вас унтеров некомплект, а вы дурью маетесь! Составите подробный рапорт о бое и не забудьте про отличившихся. Поскольку Тиньков о захваченном турецком орудии не упоминал, стало быть, захватили его мы! Хватит с нежинцев и Азиз-паши.

— Слушаюсь!

— Будищев, — поманил пальцем собравшийся уходить полковник, — а турка в обгаженных шароварах к Тихменеву тоже ты приволок?

— Не я один, ваше высокоблагородие, со мной еще рядовой Шматов был и подпоручик Линдфорс.

— Подпоручик с вами! — ухмыльнулся тот в бакенбарды пошел прочь, немного при этом прихрамывая.

— Что здесь происходит? — удивленно спросил только что подошедший командир охотников.

— У вас, господин подпоручик, — сочувственно посмотрел на него Михау, — в команде теперь новый унтер.

— Прекрасно, а кто?

— И скажите ему, Иван Иванович, — продолжал поручик, — чтобы он впредь язык за зубами держал. А то, чего доброго, к концу войны не мы им, а он нами командовать будет!