— И еще такой момент, — продолжил Будищев, после того как командир охотничьей команды ушел, — пока мы будем перезаряжаться или переносить огонь, турки могут подобраться к нам вплотную. У Ванечки револьвер есть, у меня, а теперь еще и у Штерна. В три ствола есть шансы отстреляться от целого взвода! Коля ты ведь его с собой носишь?

— Конечно, — отозвался вольнопер, — слава богу, сейчас не зима и он не замерзнет, так что я постоянно ношу его с собой.

— О чем ты?

— Ну, помнишь тот случай, когда ты не смог застрелить волка в зимнем лесу, оттого что в нем замерзла смазка?

— Коля, ты что дурак? — Дмитрий посмотрел на приятеля с таким удивлением, что вольноопределяющемуся стало не по себе. — Он у меня за пазухой был, как он мог замерзнуть?

— Но ты же сам рассказывал? — широко распахнул глаза Лиховцев.

Николаша первым сообразивший, что их товарищ просто пошутил в тот раз, принялся заразительно смеяться, затем к нему присоединились Алексей и Всеволод, а вскоре и остальные солдаты, многие из которых помнили ту историю.

— Я тогда только руку под шинель сунул, — улыбаясь, продолжал рассказывать Будищев, — а этот серый разбойник как дал деру! Только его и видели!

— Отставить смех! — скомандовал, подошедший вместе с Линдфорсом и Михау, Гаупт.

— Слушаюсь, — вытянулся в ответ Будищев.

— Ну-ка покажите мне вашу картечницу, — приказал командир третьей роты.

— Извольте, ваше благородие. Вот она наша красавица.

— Хм, действительно митральеза Монтиньи, — задумчиво проговорил Гаупт. — У французов в последнюю войну были несколько более совершенные системы Рефи, но они практически никак себя не проявили.

— Я бы тоже не поверил, если бы не видел все своими глазами, — не согласился с ним Михау. — Но теперь могу засвидетельствовать, при правильной организации этот вид оружия может быть весьма полезен не только при обороне крепостей, но и в полевом сражении.

— Хорошо я не возражаю, — решил штабс-капитан, — если господа вольноопределяющиеся согласны, то пусть считаются временно прикомандированными к команде подпоручика Линдфорса.

— Покорнейше благодарим!

Вчерашние студенты с энтузиазмом принялись за дело. Будищев с Линдфорсом быстро объяснили им принцип работы хитроумной техники и распределили обязанности. Дмитрий, как самый опытный остался наводчиком, Штерн с Лиховцевым заряжающими, а Гаршину досталось крутить рукоять привода. Еще двое солдат должны были заряжать обоймы.

Кроме того, Всеволод, учившийся до войны в Горном институте, быстро разобравшись в устройстве картечницы, сразу же предложил, как ее усовершенствовать.

Услышав жалобы Будищева на неудобство наводки, он, предложил убрать совсем механизм наводки, заменив его подобием приклада. Вместе они быстро открутили несколько болтов и демонтировали его, заменив на железную ручку, снятую с одного из патронных ящиков. Затем на ней закрепили приклад от разбитой во время турецкого обстрела винтовки, они получили хоть и не слишком удобную, но вполне работоспособную конструкцию.

Буквально через полчаса после окончания работы, им представился случай проверить ее в деле. Османы хотя и были в очередной раз отбиты, не оставляли своих попыток выбить русских из занятого ими редута. На сей раз, они послали вперед кавалерию. Надо сказать, что турецкая конница в эту войну не представляла собой ничего выдающегося. В большинстве своем она представляла собой иррегулярную силу негодную для правильной войны, если не считать, конечно, разведки, боевого охранения или диверсионной деятельности. При столкновении с русской регулярной кавалерией или казаками у составлявших ее большинство башибузуков, не было ни единого шанса. Но вот при стремительных набегах они могли представлять определенную опасность, тем паче, что для их вооружения турки закупили в Америке немалое количество винчестеров. К тому же набранные среди албанцев и черкесов всадники, прекрасно себя чувствовали в горах, к которым русские люди в большинстве своем непривычны.

Вот эти легкоконные части и были посланы турецким командованием в бой, с намерением охватить русский фланг. Примерно два эскадрона черкесов, подбадривая себя криками и визгами, проскакали по тропе, ведущей в Карадерли-Беира, откуда совсем недавно в тыл болховцев пыталась зайти их пехота, и почти было достигли русских позиций, беспорядочно паля из своих скорострельных американских винтовок. Русские в ответ дали по ним несколько залпов, произведших изрядные опустошения. Но более всего отличился расчет русской митральезы. Густые очереди подобно лавине сметали со склона и всадников и их лошадей, и вскоре полностью очистили его. После этого даже самые упертые скептики убедились в том, что картечницы или пулеметы, как их стали называть с легкой руки Будищева, действительно являются грозным оружием.

Сам же Дмитрий, которому, наконец, удалось показать все, на что он способен, в порыве чувств вскочил на бруствер и продекламировал:

— На все вопросы, один ответ: — у нас есть пулемет, а у вас его нет![54]

Над ним тут же просвистела пуля, но он, и не подумав спрятаться, сунул два пальца в рот и протяжно свистнул, а затем крикнул обращаясь к стрелявшему:

— Эй, тебе, что еще мало?

На турецкой стороне сразу же вспухли несколько дымков от выстрелов, но Будищев уже сидел внизу и смеялся.

— Мне казалось, вы более осмотрительны в бою, — укоризненно заметил Гаршин, — право, глупо так рисковать своей жизнью!

— Виноват, вашсковородь, — скороговоркой ответил ему Дмитрий, — молодой ишо, вот подрасту, так сразу исправлюсь!

— Шут!

— Ладно, не бухти Сева, больше не буду.

Убедившись в невозможности обойти русских с фланга, османы предприняли еще несколько фронтальных атак, но всякий раз бывали с уроном отбиты и откатывались на прежние позиции. И весьма немалая заслуга в этом была у расчета так кстати захваченной у турок митральезы. Обоймы с патронами опустошались одна за другой, так что специально выделенные для их перезарядки солдаты едва справлялись со своей работой. Будищев осунулся, до одури надышался пороховым дымом, полуоглох от бесконечной трескотни, но продолжал, стиснув зубы, поливать свинцовым дождем наседающего противника.

Ситуация усугублялась погодой. Страшная жара, обычная для этого времени года в Болгарии, жестоко изнуряла русских солдат. Взятые с собой запасы воды давно кончились, а пополнить их возможности не было. Страдая от жажды, они, тем не менее, проявляли большую стойкость и каждый раз когда турки подходили слишком близко, переходили в контратаку отгоняя противника штыками.

Наконец, посланный за патронами Штерн вернулся ни с чем, и тяжело опустившись на землю, хрипло выдохнул: — все!

— Что, все? — повернул на него воспаленный взгляд Будищев.