Он не выпускал ее из объятий, чувствуя, как ее сердце бьется рядом с его. Затем осторожно отстранил ее, и они рука об руку пошли к его карете.

Открыв дверцу кареты, она помедлила.

– Как я понимаю, дедушка не забыл показать тебе записку?

Его руки легли ей на плечи и сжали так крепко, что она сморщилась от боли.

– А если бы он не сделал этого, Велвет? Или я задержался еще на несколько минут? Ты понимаешь, что могло бы произойти?

Выглянувшая из-за облака луна осветила его лицо. Оно было бледным от волнения.

Он его слов ее тело стало ватным и слабым. Едва держась на ногах от пережитого страха и изнеможения, Велвет оперлась на Джейсона, чтобы не упасть на землю.

Его руки сомкнулись вокруг нее, укутывая в полы накидки. Он внес ее на руках в спокойную темноту кареты, усадил к себе на колени и, обнимая, держал так всю дорогу домой.

Велвет всем телом ощущала, как он борется с еще теплящимися в его душе остатками ярости и страха.

– Думаю, это была ловушка, – наконец произнесла она, нарушая молчание.

Он еще крепче прижал ее к себе.

– И я так думаю. Но пока не пойму, для кого – для тебя или для меня.

Велвет отстранилась от него.

– Это был тот человек, который убил Силию. Он пришел за мной.

Джейсон покачал головой:

– Записка была адресована мне. Думаю, записку отправил мой братец. Видимо, узнал, что я жив, и решил заманить в ловушку.

– Но это именно тот человек, который убил леди Брукхерст. Я совершенно уверена.

– Верно. Без сомнения, это подручный брата, которого он держит для мокрых дел. Скорее всего он хочет убить нас обоих.

Велвет поежилась и уткнулась в мускулистое плечо Джейсона, но даже присутствие лорда Хокинса не внушало ей чувства спокойствия.

День похорон сэра Уоллеса выдался ветреным и холодным, плотные серые тучи нависли над небольшим фамильным кладбищем на холме, возвышавшемся над Стэнтон-Мэнор.

Отпевание было очень скромным, служба прошла в близлежащей приходской церкви, а не в кафедральном соборе Лондона, как этого захотел бы отец Мэри. Но она решила, что отец простил бы ей эту скромность. Она не смогла бы выдержать присутствия тысяч людей из высшего света, которые считали своим долгом присутствовать на этих похоронах, поскольку дочь покойного была теперь женой герцога.

Стоя рядом с могилой и ожидая, когда в нее опустят гроб с телом отца, она думала об Эвери. Он стоял недалеко с приличествующим случаю скорбным выражением лица и с черной траурной повязкой на рукаве. Мэри знала, что он не испытывал никакого сочувствия к умершему и никаких угрызений совести, хотя и был причиной смерти отца – она чувствовала это в глубине своего сердца. Герцог Карлайл убил ее отца. Никаких колебаний, никаких сомнений не допускал этот человек, когда дело шло о том, к чему он стремился.

Мэри страстно желала в этот момент быть сыном отца, а не слабой нерешительной женщиной. Она мечтала о такой смелости, чтобы вонзить нож в лишенное всякой жалости черное сердце Эвери.

Служба подошла к концу, он повернулся и взял ее за руку:

– Пойдем, дорогая.

Его вытянувшееся, деланно скорбное лицо лишь усилило ее отвращение к нему.

– Мы не будем дожидаться всех этих соболезнований, а сразу вернемся в город.

– Я… я предполагала остаться здесь, ваша светлость, по крайней мере еще на какое-то время.

Эвери покачал покрытой напудренным париком головой, мотнув сальными прядями за ушами:

– Не может быть и речи, моя дорогая. Ты возвращаешься со мной. У тебя есть свои обязанности, ведь ты теперь герцогиня. И одна из этих обязанностей – принести мне наследника. Прошло уже достаточно времени с той поры, как мы с тобой обвенчаны.

Мэри едва не потеряла сознание от отвращения.

– Прошу прощения, милорд. Вряд ли я смогу совместить подобные заботы со скорбью по отцу. Я бы предпочла побыть еще какое-то время здесь, пока не уляжется скорбь.

От раздражения его губы вытянулись в тонкую ниточку.

– Вы возвращаетесь домой вместе со своим мужем. И я не хочу больше ничего слышать по этому поводу.

Он подошел к одному из самых близких друзей сэра Уоллеса и начал обсуждать с ним перспективы выгодных вложений, которыми этот человек многие годы занимался вместе с ее отцом.

Мэри какое-то время наблюдала за ними и вскоре по выражению лица друга отца поняла, что тот испытывает отвращение к герцогу. Не чувствуя под собой ног, она направилась в дом. Эвери должен выехать сразу же после обеда. Ей придется поехать вместе с ним. Кристиан предупреждал ее об этом, но она не захотела его слушать.

Кристиан! Где он сейчас и чем занимается? Беспокоится ли о ней? Его образ возник так отчетливо, словно он стоял сейчас рядом с ней. Она заплакала и поняла, что причиной слез была не только скорбь по отцу.

Джейсон склонился над начерченным Люсьеном планом склада, расположенного в районе лондонских доков. Они выбрали это место для своей встречи с Эвери.

– Здесь есть небольшая комната, – указал Люсьен на плане. – Эвери не сможет ее увидеть. В этой комнате будет судья. Он сможет все видеть и слышать, оставаясь незамеченным.

– А ты уже с ним говорил? – спросил Джейсон. – Он может и не согласиться.

Приятели расположились в кабинете городского дома Хавершемов. После нападения на Велвет Джейсон не оставлял ее одну.

– Еще нет, но он нам поможет. Он у меня в долгу за одно выгодное вложение средств, которое я помог ему сделать несколько лет назад. К тому же мы члены одного карточного клуба. Я собираюсь переговорить с ним накануне встречи с Эвери.

– Ты уверен, что мы можем доверять ему?

– Я считаю его честным человеком. Правда, не думаю, что следует говорить ему, кто ты на самом деле. Это можно сделать только после признания Эвери. Иначе он посчитает своим долгом вернуть тебя в тюрьму.

«А что делать, если мой братец не сознается? – подумал Джейсон. – Если он не признается в той крови, которую пролил?» Но он не стал говорить этого вслух. Они знали ответ на этот вопрос.

– То, что случилось прошлой ночью, – продолжал Джейсон, – дает нам полную уверенность: мой братец знает, что я еще жив. И поэтому он не будет очень удивлен, когда получит записку с предложением встретиться.

– Верно. К сожалению, это так. Было бы лучше, если бы он ничего не знал до момента встречи. Он бы мог лишиться всякого самообладания, если бы после всех этих лет встретил тебя во плоти и крови.

Губы Джейсона сложились в горькую усмешку.