Ее вспыхнувшие щеки подтвердили, что он угадал правильно. Она замерла на месте и нервно вздохнула. Глаза ее горели, подбородок гордо приподнялся. Прошло немало времени, но он все еще помнил, как мягки на ощупь ее золотистые волосы, как прекрасны ее улыбка и движения тела, когда он ее обнимал.

Господи, неужели ему снова грозит это наваждение? Нет, этого нельзя допустить!

Он осторожно положил ребенка на кровать. Малышка заерзала, но не проснулась. Он обернулся к Аллоре.

— Позаботьтесь о том, чтобы поскорее упаковали необходимые вам вещи, миледи, и перенесли в северную башню, где вы будете жить. Будьте уверены, дверь там запирается на крепкий засов и будет охраняться круглосуточно.

Она судорожно глотнула, но не двинулась с места и молчала.

— Вы намерены заточить меня там? — наконец с трудом произнесла она.

— Вы правильно поняли, леди. Ведь вы пытались сбежать! Почти сбежали, украв у меня моего ребенка и мою собственность. Иногда мне хочется избить вас до полусмерти, так что по сравнению с этим заточение не такая уж жестокая кара.

Она опустила глаза.

— Вы судите меня слишком строго, милорд… У меня не было выбора, потому что на карту была поставлена жизнь моего дяди. Вы и сами это знаете.

— Сегодня, по-моему, ничто не угрожало жизни вашего дяди, но вы снова пытались сбежать!

— Я сдала вам крепость! Я была уверена, что вы не станете мстить моим людям, и подумала…

— Вы решили украсть мою дочь, бежать, дождаться моей смерти или развода, а потом насладиться жизнью с молодым любовником-скоттом.

Бледная Аллора смотрела на него, и он разозлился, потому что снова почувствовал укол ревности.

Уж не солгал ли ему Дэвид?

— Вы ошибаетесь, — тихо сказала она. — Я не стремилась получить развод и не позволила Роберту добиваться расторжения брака, когда узнала, что жду Брайану, и я…— Она снова опустила глаза. — Вам, наверное, много всего наговорили, но кое-что из этого правда, а кое-что — ложь. Дэвид Эдинбургский отнюдь не любовник мне.

Черт возьми, какую боль причиняли ее слова!

— Конечно, миледи, сейчас он не любовник вам.

— Что вы хотите этим сказать?

Брет подошел к камину и какое-то время смотрел на огонь. Как же он устал!

— Если вам нужно взять что-нибудь из этой комнаты, то поспешите, потому что я сейчас прикажу сопроводить вас в северную башню.

Она гордо подняла голову и презрительно прищурила глаза.

— Большая часть моих вещей находится в сундуке, который стоит в изножье кровати. Прикажите слуге принести его. И пусть прихватит маленький сундучок с вещами дочери. Не имеет значения, когда вы это пришлете. Брайану я заберу сейчас. По правде говоря, кроме нее, мне ничего не надо.

— Ошибаетесь, миледи, вот ее-то вы и не возьмете с собой, — сердито сказал он. — Она останется здесь.

— Но как ты будешь кормить ее, Брет? Ведь ей нет еще и шести месяцев!

— Верно. И все эти месяцы ты не позволяла мне взглянуть на нее. Она останется со мной. Я найду для нее сколько угодно кормилиц. Ей ничего от тебя не нужно.

— Она нужна мне. Пойми, ради Бога, Брет, я не смогу без нее жить!

— Надо было подумать об этом раньше, прежде чем начинать со мной войну. А теперь у меня нет выбора, миледи.

Он рад был бы простить ее, но поборол жалость. Трудно забыть все, что она натворила. Он не должен ее прощать!

Она взглянула на него. В глазах стояли слезы, губы дрожали.

Шагнув к нему, она опустилась на колени.

— Прошу тебя, я сделаю все что угодно…

Он взял ее за плечи и решительно поставил на ноги. Господи, какой сладкий аромат от нее исходил, как поблескивали влагой глаза… И как нежна была ее кожа…

— Что, например, ты готова сделать? — хрипло спросил он.

Она облизала пересохшие губы.

— Я попрошу у вас прощения при всех, поклянусь во всем вам подчиняться и заставлю всех жителей острова признать в вас хозяина.

— Все это хорошо, — сказал он, сохраняя суровость тона, — а что еще?

— Что угодно.

— Все, что я пожелаю?

Она отвела глаза и только кивнула.

— Что именно?

— Буду спать рядом с тобой…

— Аякс нередко спал со мной. Мне требуется больше.

— Спать с тобой…

— Нельзя ли уточнить?

Аллора стиснула зубы, глаза ее сверкнули.

— Я буду любить вас, милорд. Я воспользуюсь всем, чему научилась в ваших опытных руках, чтобы вам не было скучно по ночам. Я буду делать все, что вы пожелаете!

Видит Бог, это было искушение в чистом виде! Все его тело горело от такого страстного желания, какого он еще никогда не испытывал. Желание было невыносимым, грозило сжечь его дотла. Ему мучительно хотелось немедленно сжать ее в объятиях, но само желание разозлило его еще больше.

Он медленно покачал головой.

— Когда-то этого было достаточно, — сказал он и отошел к кровати, чтобы взглянуть на спящую дочь. — Но не сейчас. Ты сбежала от меня в Лондоне. Ты закрыла ворота крепости, не желая впустить меня. Мне даже кажется, тыне хотела, чтобы я узнал, что стал отцом. И сегодня утром ты попыталась снова сбежать от меня.

— Ты не понимаешь! — воскликнула она. — Я должна была сделать то, что сделала…

— Ну разумеется, леди, вас заставили выйти за меня замуж. Но совсем не обязательно было следовать за своим дядей и поплатиться за это жизнью отца…

Она всхлипнула и зажала рот рукой, чтобы подавить рыдания. Но тут же гордо подняла голову.

— Ты убил моего отца, а если даже не ты, то твой нормандский король, великий покоритель всего мира. Ведь у норманнов принято убивать людей, если они не подчиняются, — и дело с концом!

— Леди, я восхищался вашим отцом, и я его не убивал. Когда его убили, я был по другую сторону Канала. А погиб он из-за того, что твой безрассудный дядюшка не желает ни с кем договариваться и эгоистично руководствуется только собственными интересами. Ты и сама знаешь, что я говорю правду. Я искренне сожалею о смерти вашего отца и всем сердцем сочувствую вам, леди.

— У тебя нет сердца! — сердито воскликнула она со слезами на глазах.

Он с сомнением приподнял бровь.

— Ты стояла рядом со мной у алтаря и перед лицом Господа произносила слова нашей клятвы хотя уже тогда не собиралась соблюдать ее. Мне кажется, я очень доходчиво объяснил тебе с самого начала, что если мы поженимся, то это будет настоящий, полноценный брак. Я никогда тебя не принуждал, не причинял тебе зла и не стремился сбежать от тебя или стащить твоего ребенка. Это вы, миледи, совершили все эти неблаговидные поступки.