Пронзительно зазвонил телефон на вахте. Старушка подняла трубку.

— Да, слушаю. Правильно звоните, это Дворец культуры. Кого? Говорите громче, не слышно. — Она строго оглядела родительниц и, прикрыв ладонью микрофон, потребовала. — Потише, граждане, я с человеком объясниться не могу.

— Молчим, Екатерина Ивановна, молчим, — отозвалась полная розовощекая тетка, сидевшая возле самой двери.

— То-то, — бабка прижала трубку поплотнее к уху, — да здеся я, здеся. Повторите, кого вам надо Машу? Каку-таку Машу, у меня их тута знаете сколько? Кружок какой? Рисование? Сейчас запишу. Сейчас, обождите, — она сгребла со стола карандаш и принялась царапать что-то на листе бумаги, — Петухова Маша, записала. Да. Не волнуйтесь, ей передадут, всё передадут. Что? Хорошо, милая, я поняла. Бывает, вы не переживайте. Не за что. — Старуха нажала на отбой. — Мамочки, у кого детки занимаются в изостудии?

— У нас. — Несколько женщин подняли руки.

— Знаете Машу Петухову?

— Я знаю, — откликнулась худенькая черноволосая девушка, — она с моей сестрой дружит.

— Вот что, миленькая, не сочти за труд, сбегай наверх к Петру Максимычу, передай этой самой Петуховой, что мать срочно уехала по делам, в квартире никого нет, пусть идет к соседке. Передашь?

— Конечно, — девушка встала со скамейки, — я могу ее после занятий к себе забрать, мы живем поблизости.

— Мать велела к соседке, стало быть, нужно слушаться, — строго возразила вахтерша, — ты иди давай, иди.

Черноволосая убежала. Бабка снова принялась за вязание, сморщенное лицо ее выражало чувство глубокого удовлетворения от выполненного долга.

Алексей хотел было сесть на освободившееся место, но в это время сверху послышался шум и топот ног. На лестнице появилась веселая гурьба девчонок.

— Здрасьте, теть Кать, — поздоровалась одна из них, рослая красивая девушка с длинной темной косой, сбежавшая вниз вперед своих подруг.

— Здравствуй, красавица, — ласково проговорила вахтерша, — чтой-то вы быстро сегодня?

— Нас отпустили. Всё готово, получается хорошо.

— Ну, раз готово, тогда можно, — разрешила старуха.

Девочки устремились в гардероб, громко смеясь и переговариваясь.

Алексей напряженно глядел на лестницу. Он узнал Диану — Настя много раз описывала ему своих солисток. Значит, занятие закончилось раньше времени и сейчас они встретятся. Только бы она не убежала, только бы согласилась выслушать его.

По ступенькам неторопливо спускалась пышная блондинка в облегающем блестящем трико и красной маечке без рукавов. Блондинка легким пружинистым шагом достигла вахты, кивнула старухе и принялась накручивать телефонный диск.

— Занято, — вздохнула она и с досадой бросила трубку.

— А ты попозже позвони, минут через пять, — посоветовала бабулька.

— Придется. — Блондинка с нетерпением поглядела на изящные часики у себя на запястье.

— Торопишься? — с неожиданным ехидством спросила старуха.

— Ага.

— То-то, гляжу, девчонок отфутболила.

Блондинка, ничего не ответив, отвернулась в сторону, взгляд ее наткнулся на Алексея. Ее глаза, густо обведенные контуром и тенями, сузились, скулы напряглись.

Он удивленно смотрел на ее лицо, только что беззаботное и в одно мгновение ставшее настороженным и неприветливым. Интересно, почему вдруг такая реакция?

Блондинка тем временем слегка поколебалась и двинулась Алексею навстречу, заметно покачивая округлыми бедрами.

— Вы… ждете кого-нибудь? — Она остановилась в двух шагах от него и продолжала рассматривать, холодно, в упор.

— Да.

— Кого, если не секрет?

— Не секрет. Романову Настю… то сеть Анастасию Витальевну.

— Анастасии Витальевны нет. — Блондинка скрестила руки на груди.

— А… когда она появится?

— Она больше не появится.

— Как это? — Он посмотрел на нее с недоумением.

— Так. Анастасия Витальевна уволилась, они с мужем через неделю уезжают за границу.

Алексею показалось, что пол под ногами пошатнулся, как во время землетрясения.

— Как — уезжают? Почему? — Он не узнавал своего голоса.

Блондинка усмехнулась.

— Вот так, на поезде. Вас это удивляет?

— Нет. — Он повернулся и медленно двинулся к выходу.

— Кристина Павловна! — крикнула одна из девочек, уже успевшая надеть куртку и ботинки. — Когда концерт?

— На следующей неделе. Приглашайте всех желающих.

— Хорошо. — Девчонка пронеслась мимо Алексея и выскочила на улицу. Он взялся за ручку двери.

— Эй! — раздалось сзади. Алексей, не оборачиваясь, ждал, пока мягкие шаги приблизятся почти вплотную.

— Хочу сказать одну вещь. — Блондинка обошла его и прислонилась спиной к стеклу. На губах ее играла насмешливая улыбка. — Сказать?

Он молча кивнул.

Ее ноздри слегка раздулись, точно у кошки, приготовившейся к прыжку.

— Раньше надо было думать. Ясно? А теперь поздно. — Она повернулась и пошла назад, к вахте, неслышно ступая с носка на пятку, обеими руками поправляя резинку на волосах.

Алексей резко толкнул дверь и вышел на крыльцо. Вот, значит, что: значит, Настя решила сбежать и посвятила подругу во все свои дела. Может быть, и не только подругу — возможно ее домашние помогают ей выстоять в тяжелой борьбе с самой собой. Тогда все кончено, он потерял ее навсегда.

Умом Алексей понимал безнадежность своего положения, но не мог смириться, вот так, в один миг, похоронить все надежды. То, что он сейчас услышал, казалось ему слишком жестоким, чудовищно несправедливым.

Должен быть еще один шанс — никогда прежде у него не было столько сил, столько неудержимого желания полностью преобразиться, жить ради другого человека, находить в таком существовании смысл и гармонию. Неужели она уедет, бросит его одного, неужели, столько раз понимая и прощая, не поймет и не простит в последний раз!

Этого не может быть. Они должны увидеться, чего бы это ни стоило, и тогда он сумеет уговорить ее не ехать, остаться.

Алексей зашагал к автобусной остановке.

Номер Настиного дома и подъезд он помнил хорошо, а квартиру отыскать не проблема: поспрашивает бабушек во дворе, те должны знать всех жильцов наперечет.

Алексей решил идти до конца: если не удастся встретить Настю на улице, он поднимется к ней домой, и никто не сможет помешать им поговорить, разобраться в своих отношениях, поставить все точки над «и». Никто, даже ее муж. Если только она будет согласна, Алексей увезет се с собой прямо сейчас, вместе с ребенком, без ребенка, как ей будет угодно.

Его охватило лихорадочное нетерпение. Ему казалось, что автобус движется слишком медленно и драгоценное время уходит впустую. Он едва дождался, пока за окнами возник знакомый пейзаж, почти бегом достиг кирпичной четырнадцати-этажки, желтеющей между остальными постройками.

Часы показывали половину седьмого. Алексей уселся на лавочку возле подъезда, твердо пообещав себе ровно в семь встать и отправиться на поиски Настиной квартиры.

Быстро темнело. Мимо с криками проносилась детвора.

Из подъезда, тяжело ступая, вышла пожилая женщина в темном стеганом пальто. Глянула на Алексея с подозрением, вынула из сумки газету и, подстелив, опустилась на скамейку.

— Шумят, — она кивнула на ребятню, играющую в догонялки, — каникулы у