– Уходить? Куда?

Гидеон не ответил.

– Мне важно, чтобы ты поняла, Теган, что я всегда буду тебя уважать. Когда я только встретил тебя, ты была еще девочкой, не уверенной, кем должна стать. Конечно, ты и не подозревала, какой в тебе кроется потенциал. И даже тогда я знал, я видел в тебе нечто редчайшее. Однако я и представить не смел, что ты пройдешь такой путь! Чего ты достигла, кем ты стала – даже учитывая, как тебе повезло заполучить в учителя Элизабет, – это же почти что чудо. Я глубоко тобой восхищаюсь.

– Ты, кажется, принимаешь меня за человека, которому не плевать на твое мнение.

– Ах. Ты так и не простила то, что я заставил тебя влюбиться? Если тебе станет легче, то я действительно получил удовольствие от нашей краткой связи. Но серьезно – выброси это из головы. В жизни есть вещи поважнее разбитого сердца.

– Ты-то откуда знаешь? У тебя самого вообще сердце есть?

– Думаю, ты отлично знаешь, что я любил, и горячо. Однажды.

– Ты и правда думаешь, я поверю, что ты помешался на Элизабет и преследовал ее сотни лет из любви к ней? Не-а. Дело всегда было только в тебе и твоей выгоде. Ты хотел заполучить Элизабет из гордости, потому что считал, что она тебе принадлежит. Элизабет была для тебя не более чем платой за помощь, которую ты оказал ее бедной, отчаявшейся матери.

Он вдруг встал с такой улыбкой, что заморозила бы самый жаркий вулкан.

– Как любопытно, – сказал Гидеон, шагая к двери, – что ты употребила слово «плата». Конечно, ты и не подозреваешь о занятных параллелях в ваших судьбах. Твоей и Бесс. Но все станет ясно. И очень скоро.

Я проследила, как он ушел. Я знала, что должна бояться его планов, однако могла думать лишь о том, как наконец выберусь из этой сырой и темной камеры. А снаружи Гидеону не удастся вечно скрывать меня от солнца.

Темнота вечерних улиц Лондона была ничем по сравнению с адским мраком проходящих под ними туннелей. Мы с Эразмусом оставили Кусаку, заверив его, что обязательно отыщем Звездочку. Мальчик работал и жил с этим пони больше года, поэтому наверняка считал его своей семьей. Я понимала, что он не успокоится и не придет в себя, если будет переживать о своей подруге, да и в любом случае это давало нам повод спуститься в туннели. По пути я попросила первого встретившегося нам знакомого ребенка разыскать мне Робина, так что, когда мы добрались к ближайшему входу с жизнерадостным названием «Бухта Дохлого Пса», нас уже ждали. Робин приподнял шляпу.

– Как поживает Кусака? – сразу спросил он.

– Опасность миновала, – ответила я, – однако он с тревогой ждет известий о своем пони.

– А, про Звездочку. Все в порядке, миссис. Немного ушибов, но кормежка и ночной отдых все поправят.

– Я принесла для нее морковки, – сказала я, приподнимая сумку. Чувствовала я себя при этом слегка глупо. Здесь же были дети, которые наверняка нуждались в морковке куда больше. – Обещала Кусаке проведать и угостить пони.

Робин огляделся по сторонам.

– Ну, только быстро. Если нас увидит мистер Антробус, дорого нам это обойдется.

– Мы и тебе дадим шестипенсовик, – предложил Эразмус.

Он хотел как лучше, но составил о мальчишке неверное мнение. Робин нахмурился.

– Я вас проведу, но денег ваших мне не надо. Миссис нас уже подлатала, – заметил он, показывая по-прежнему стянутые моим платком сломанные пальцы. – Пойдемте уже.

Робин развернулся, и мы последовали за ним сквозь низкую арку входа.

Туннель был достаточно широк для немаленьких тележек, однако в то же время создавалось впечатление, что чем ниже мы спускались, тем сильнее давил потолок. Воздух быстро стал затхлым и пыльным. Нам приходилось полагаться на расположенные то тут, то там масляные лампы, ведь ни фонари, ни естественный свет туда уже не проникал. Звуки искажались. Они казались даже не приглушенными, а сжатыми. Катящаяся где-то впереди тележка тарахтела и поскрипывала так, словно мы шли совсем рядом с ней. Крики и свист заставляли меня подпрыгивать – я никак не могла отделаться от ощущения, что они раздаются прямо над ухом.

Робин провел нас вверх по склону, который затем вновь спустился вниз и перешел в длинные ряды стойл. Невероятное зрелище – конюшни с десятками лошадей и пони, так далеко от городских улиц и мостовых. Крупные лошади стояли по одной и хватали сено из переполненных кормушек. А усталые пони, которых держали по трое-четверо, делили корм между собой. Да, все это располагалось под землей, куда воздух проникал лишь сквозь отдушины, что вели, наверное, до самых улиц, однако здесь было по-домашнему уютно. Запах сена и лошадей не мешал, а мирное жевание успокаивало.

Робин мягко похлопал тощего белого пони по крупу.

– А вот и Звездочка. Они с Кусакой лучшие друзья. Никогда не разлучаются. Вернее, не разлучались.

Я осторожно прошла между маленькими лошадками и предложила Звездочке морковку. Пони принюхался к незнакомому овощу, а потом решил, что стоит попробовать, и радостно захрустел.

– Похоже, с ним все в порядке, – рассмеялся Эразмус у меня за спиной.

Я передала ему сумку, и мы раздали животным остальные морковки.

– Это сюда Кусака приходит каждый день? – поинтересовалась я у Робина.

– Приходит? Кусака никуда не уходит отсюда, как же ему приходить, а? Кусака здесь живет, миссис. С пони. – Робин кивнул на груду мешковины и сена в углу – гнездо маленького мальчика.

– У него совсем нет семьи? – спросил Эразмус.

Робин пожал плечами.

– Я о них никогда не слышал. Только Звездочка, – ответил он, поглаживая уши пони.

В кармане завозился Алоизиус.

– Робин, а ты не мог бы показать нам место, где произошел несчастный случай?

– Хотите посмотреть, где перевернулась тележка?

– Если можно.

– Зачем вам туда? Теперь там уже ничего.

– Да, но…

Я колебалась. Можно ли упомянуть, что где-то здесь девушку удерживают в плену? Я доверяла Робину, однако он мог рассказать о наших поисках не тому человеку, а если слухи дойдут до Гидеона, он переместит Теган куда-нибудь еще раньше, чем мы ее обнаружим. И Робин тоже окажется в опасности. Поэтому я решила не втягивать его и дальше.

– Кусака там кое-что выронил. Карманный ножик.

– Никогда не слышал от него про нож.

– Он сказал мне, что нож ему очень дорог. Наверное, поэтому и держал в тайне.

Вздохнув, Робин взял масляную лампу и снова зашагал вперед.

– Нам сюда. Только если нас завидит мистер Антробус, придется делать ноги.

Мы покинули теплые конюшни и пошли по туннелю, что огибал Бухту Дохлого Пса и соединял канал с сетью подземных переходов, часть которых в конце концов приводила к железнодорожному вокзалу Кингс-Кросс. Здесь было сыро и холодно, а близость к воде привлекала полчища снующих туда-сюда крыс.