— Уверен, — слышу я ледяной голос Ревестуса, — вы еще сотню раз пожалеете о том, что позволили этому оборванцу коснуться наших священных знаний.

— Магистр Ревестус хочет сказать, — произносит Нотанна Брэй, — что через пять дней мы ждем вас на церемонии Принесения Клятвы. Было приятно с вами побеседовать, лорд Грэй. И, кто-нибудь, снимите с него уже эту дурацкую повязку.

Даже когда ко мне возвращается зрение, я все еще не могу поверить в то, что произошло. Неужели это не сон? Я справился? Я прошел? Я действительно смогу получить доступ к секретам метафизики?..

Я понимаю, что должен писаться от восторга, но на самом деле у меня уже не хватает сил — тем более, что сейчас мне придется вставать и плестись к выходу, где меня заждались верные товарищи.

И я уже предчувствую, что ближайшие несколько минут станут для меня не меньшим испытанием, чем вся эта математическая канитель.

Глава 24

— Как самочувствие, Грэй?

Конфуций заходит в мою комнату, неся в свободной от посоха руке поднос с двумя чашками чая. Я осторожно приподнимаюсь на подушках и киваю.

— Гораздо лучше, спасибо… — Мгновение — не больше — я раздумываю над тем, не назвать ли этого человека «отец», но тут же передумываю. Мы с ним оба понимаем, что мое «усыновление» — просто формальность, необходимая для того, чтобы меня здесь, в столице, не сразу смешали с дерьмом. — Сегодня уже ходил, практически не используя трость.

— Отлично.

Конфуций ставит поднос с чаем на прикроватную тумбочку и, положив посох поверх колен, садится на стул.

С момента моего поступления в Небесный Университет Метафизических Наук прошло трое суток. Трое суток почти что беспрерывной боли, отдающей из спины в конечности и голову. Почти все это время я лежал и мысленно благодарил ректорат Университета за то, что между вступительными экзаменами и началом учебы есть несколько свободных дней. Нормальные первокурсники проводят эти дни, гуляя по столице и наслаждаясь последними беззаботными днями, ну а я…

Впрочем, на самом деле мне грех жаловаться. Меня постоянно развлекали — ну, по крайней мере, пытались развлечь — и Фан Лин, и Лиара, и Элейн, и даже старшее поколение в лице Кайядана и миледи Кьяльми. Правда, большая часть их болтовни проходила мимо моих ушей, но это уже другой вопрос. Зато я точно знаю, что хоть кому-то в этом мире на меня не наплевать. Эти люди были готовы пойти против закона, лишь бы вытащить меня из заточения инквизиторских застенков. За одно это я должен быть благодарен им по гроб жизни, что уж тут.

— Завтра с утра мне пора возвращаться домой. — Конфуций протягивает мне чашку с чаем, затем отхлебывает из своей. — С удовольствием остался бы на подольше, но… Сам понимаешь.

— Понимаю. — Я делаю глоток и едва не обжигаю губы. — Миледи Кьяльми уезжает вместе с вами?

— Что? Нет, о чем ты. Моя дочь останется приглядывать за вами вместе с Кайяданом.

— Да? — Я надеюсь, что мне удается скрыть разочарование. При одном воспоминании о том, как она уговаривала меня прогуляться в лес, мне становится… не очень хорошо. — Это… очень мило с ее стороны.

— Это не мило, это нужно. Двое представителей рода Кайри учатся в главнейших заведениях страны. Сказать, что к вам будет повышенное внимание — ничего не сказать. Собственно… Именно поэтому я и хотел бы перемолвиться с тобой словечком-другим, пока позволяет время.

— Да, конечно.

Я всячески выражаю готовность слушать, хотя ясность моего ума все еще оставляет желать лучшего — скорее всего, из-за таблеток и настоев, которыми меня регулярно пичкают. Надеюсь, это хотя бы не гомеопатия.

— Ты уже знаешь, что в свое время я проучился на метафизика какое-то время, и что итог этой учебы… оставил желать лучшего. Мне бы не хотелось, чтобы ты повторил мои ошибки, поэтому вот что я тебе скажу, Грэй. Самое главное — никому не доверяй.

Я неопределенно хмыкаю, не зная, как реагировать на сказанное.

— Что, — осторожно уточняю я, — совсем никому?

— Ну, кроме членов нашей семьи, конечно. Но я, само собой, имел в виду Университет. Ты можешь заводить знакомства, дружбу, даже втираться в доверие как к своим сверстникам, так и к преподавателям — но сам не смей никому доверять. Это плохо кончится.

Чуть подув на поверхность кружки, я делаю аккуратный глоток чая.

— На вступительном экзамене мне показалось, что некоторые преподаватели… очень даже внушают доверие к себе.

— Это все обманчивое впечатление. — Конфуций кривится.

— Но Нотанна Брэй и Гай Гвиндейл, они помогли…

— Гай Гвиндейл? — Правая кисть Конфуция дергается, и несколько капель чая окропляют недавно смененное постельное белье. — Ты сказал Гай Гвиндейл?!

— Ну да… — Не понимая, что происходит, я на всякий случай убираю свою чашку чая подальше от дрожащих рук моего «отца». — Я ведь рассказывал вам про него по пути с экзамена…

— Ты говорил «седой старик, проснувшийся во время голосования». Ты не говорил, что это был Гай Гвиндейл.

— Разве это имеет значение? Он