не появившегося странного примера: 39 + 23 = 66. Причем цифры нарисованы все с прямыми углами, как будто... Стоп. Что-то знакомое. Неужели...

— Представьте, лорд Грэй, что все элементы записаны небольшими палочками. За минуту придумайте, как переставить две палочки так, чтобы получилось верное равенство. Время.

Что ж, ничем подобным мы с Конфуцием не занимались — придется включать воображение на максимум. Проблема в том, что нужно переложить не один элемент, а два, так что количество возможных вариантов действий существенно увеличивается. Я заставляю себя сосредоточиться. Тридцать девять плюс двадцать три — это шестьдесят два. В правой шестерке я могу передвинуть одну палку вправо и забрать правую нижнюю, превращая шестерку в двойку, но... куда деть эту самую лишнюю палку? Сильно сомневаюсь, что ее можно просто выкинуть как ни в чем не бывало. Нет, нужно что-то другое...

«Давай, давай, соображай быстрее!»

Что можно сделать с левыми числами? Может, превратить плюс в минус? Если удастся сделать восемьдесят девять минус двадцать три, как раз получится шестьдесят шесть... Но я никак не сделаю из тридцати девяти восемьдесят девять без заимствования еще одной палки. Тогда как? Палку от плюса отправить к левой тройке, получается девятка. Девяносто девять минус... Точно!

— Время истекло, лорд Грэй. — На этих словах Нотанны Брэй «экран» быстро гаснет. — У вас есть ответ?

— Девяносто девять минус тридцать три, — выстреливаю я. — Как раз шестьдесят шесть. И ровно два перемещения.

— Неплохо, — кивает магистр. — Давайте проверим, справитесь ли вы со следующей задачей. Я загадала четыре разных натуральных числа. При этом произведение наибольшего и наименьшего числа равно тридцати двум, а двух оставшихся — четырнадцати. А чему равна сумма всех четырех чисел?

Тут мой мозг окончательно рассыпается. Четыре числа? Два произведения? Как это вообще решать? Мозг вкрадчиво предлагает мне успокоиться и послать все куда подальше. Ну, не повезло с заданием, бывает. По крайней мере, я пытался и...

Ну уж нет. Я трясу головой и принимаюсь рассуждать. Что мы имеем? Произведение второго и третьего числа равно четырнадцати. Это не может быть один и четырнадцать, поскольку меньше единицы не может быть натурального числа. Значит, два и семь. Соответственно, первое должно быть единицей, а четвертое — тридцать два. Верно? Или я что-то напутал?

Сомнения нещадно гложут меня, но на перепроверку времени не остается.

— Боюсь, время подошло к концу, лорд Грэй. Итак?

— Числа один, два, семь, тридцать два. Сумма равна сорока двум.

На этом моменте Ревестус бросает в сторону Нотанны взгляд, полный неприязни.

— Вы бы ему еще легче дали задачу, госпожа магистр. Да с этой задачей любой десятилетка бы справился, и гораздо быстрее, чем за минуту.

— Неужели. — Нотанна хмыкает. — Может, вы тогда скажете, что именно мне ему задать?

— Отчего не скажу, скажу. Как насчет той задачи про игру с кругом, на которой сегодня посыпались лорд Айнри Уилфи и леди Калисса?

Нотанна медлит, и мне это не нравится. Неужели она пойдет на поводу у этого высокомерного ворчуна?.. Может, все-таки...

— Хорошо, задача про круг. — Нотанна предельно серьезна. — Представьте, лорд Грэй, что существует игра на двоих. Каждый поочередно может ставить внутрь круга круглую фишку, и фишки все одинакового размера. Проигрывает тот, у кого не остается места для выставления фишки. Итак, вопрос: кто из игроков — ходящий первым или вторым — может обеспечить себе победу, и каким способом? Как всегда, у вас минута.

Я нервно почесываю щетину, пытаясь переварить услышанное. Значит, фишки ставятся в круг, нужно найти выигрышную стратегию... Но разве не важен размер круга и размер фишек? Ведь от этого зависит, какое количество фишек — четное или нечетное — поместится в круге. Что вообще за вводные данные? Бред какой-то.

От непонимания того, что делать и как вообще подступиться к этой задаче, я обхватываю голову руками. Допустим, я первый игрок. Что мне это дает? Непонятно. А если второй? Ставить фишку вплотную к чужой? Но с какой стороны? Может, занимать периметр?.. Да нет, чушь какая-то собачья. Я понимаю, что время вот-вот закончится, и что у меня ни одной дельной идеи. И Нотанна недвусмысленно дала мне понять: любая моя ошибка тотчас же станет последней. Почему-то невольно вспоминается самая первая задача, с белыми точками на черном фоне. Но там-то я хоть нашел, за что зацепиться, разглядел узор, пусть и едва не прокололся из-за центральной точки, ломающей симметрию.

— Я жду ваш ответ, лорд Грэй, — разносится над сводами зала голос Нотанны.

Я борюсь с тем, чтобы не закусить губу от отчаяния, когда что-то щелкает внутри меня. Центральная точка, ломающая симметрию... Вот, чего мне не хватало! И как я сразу этого не понял?

— У него нет ответа, — говорит Ревестус.

— У меня есть ответ, — парирую я, вскинув голову. — Выигрышная стратегия у того игрока, что ходит первым. Он должен положить свою фишку ровно на середину круга. А на каждое следующее выставление противника нужно отвечать зеркально относительно центра. Таким образом, если второй игрок может выставить фишку на поле, у нас тоже будет такая возможность. Значит, рано или поздно первый игрок выиграет.

Нотанна глядит некоторое время на меня, внимательно изучая. Потом ее губы растягиваются в благодушную улыбку.

— С вами было приятно побеседовать, юный лорд, — произносит Нотанна прежде, чем сесть. — Что скажет магистр Вернард?

— Магистр Вернард вот уже тридцать лет как считает, что одного умения рассуждать логически для понимания метафизических наук недостаточно. — У лысого