Кейт огляделась. Ближе всех к ним сидел, по-видимому, студент, который что-то читал и делал заметки, явно стараясь нагнать упущенное.

Девушка понизила голос:

— Это о встрече отца той ночью, о которой я рассказывала Мишель. Тогда я услышала еще кое-что. Но мне могло и показаться… В общем, я не уверена…

— И что это было? — не дождался продолжения Кинг.

— Имя. Имя, которое я знала.

— Так почему же ты в прошлый раз его не назвала? — удивилась Мишель.

— Потому что мне не верилось, что я расслышала правильно. И я не хотела, чтобы у человека, имя которого было названо, случились неприятности.

— Так что все-таки за имя? — не скрывал нетерпения Шон.

Она сделала глубокий вдох, будто собираясь с силами. Кинг обратил внимание, что девушка вяжет на соломинках узлы.

— Я слышала, как незнакомец произнес имя Тристана Конта.

Мишель и Кинг многозначительно переглянулись.

— Значит, ты вполне уверена, что слышала имя Тристана Конта? — уточнила Максвел.

— Да, не на сто процентов, но чье же тогда еще? На Джона Смита было явно непохоже, а на Тристана Конта — да.

— И как твой отец отреагировал на имя?

— Я плохо слышала. Но он сказал, что это было рискованно, очень рискованно. Для них обоих.

— Значит, другой человек не был Тристаном Контом, — заключил Кинг. — Это очевидно. Но говорили они о нем. — И он дотронулся до плеча Кейт. — Расскажи нам об отношениях между отцом и Контом.

— Они были друзьями и коллегами.

— Они знали друг друга до работы в колледже?

— Вряд ли. Если и знали, то никогда об этом не упоминали. Вообще-то странно.

— Что именно? — не понял Кинг.

— Мне иногда казалось, что Тристан знал маму лучше отца. Будто они встречались раньше.

— А мама никогда об этом не говорила?

— Нет. Тристан приехал в Аттикус после моих родителей. Он был холостяком и ни с кем толком не встречался. Родители к нему относились очень хорошо. Мне кажется, мама жалела его. Она могла даже что-нибудь для него испечь и отвезти ему домой. Они дружили по-настоящему. Для меня он был как родной дядя.

— Кейт, ты думаешь, что у твоей мамы и Тристана… — медленно начала Мишель, стараясь подобрать правильные слова.

— Нет, они просто дружили! Я, конечно, была еще маленькой, но точно бы догадалась, если бы между ними возник роман.

Кинга это не убедило:

— Тот человек, что встречался с твоим отцом, упоминал твою мать, Регину?

— Да. Возможно, он знал… Послушайте, я не верю, что Тристан был в этом замешан! Он не из тех, кто способен бегать с оружием и замышлять убийство. Конечно, Тристан уступал отцу по уму и положению в научном мире, но он был хорошим преподавателем.

Кинг кивнул:

— Верно, Конт уступал твоему отцу по уму и не защищал докторскую диссертацию в Беркли, но оба оказались в одном и том же колледже. Ты знаешь почему?

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

В голосе девушки Кейт почувствовал вызов.

— Почему твой отец не преподавал, скажем, в Йельском университете или в Гарварде? Даже если не принимать во внимание его успехи в Беркли, он написал четыре книги, которые, как мне говорили, входят в десятку лучших по этой тематике. Он был серьезным ученым, настоящим тяжеловесом в своей области.

— Может, он просто захотел работать в маленьком колледже, — не сдавалась Кейт.

— Или в его прошлом было нечто такое, что закрывало ему доступ в высшую академическую лигу.

— Не думаю. Иначе бы все об этом знали.

— Совсем не обязательно, особенно если эти сведения оказались изъяты из официальных данных, но определенные люди в очень замкнутом научном сообществе были в курсе. И они его не пускали в свой круг. Поэтому твой отец и оказался в Аттикусе, который был до смерти рад заполучить его даже с таким багажом.

— Как думаешь, что это мог быть за багаж? — спросила Мишель Кейт.

Та не ответила.

— Послушай, — продолжал уговаривать девушку Кинг, — мы вовсе не хотим очернить твоего отца. Пусть покоится с миром. Но если некто подбил его на убийство Риттера, я не понимаю, почему этот человек должен избежать наказания. Чем больше информации ты нам дашь, тем больше у нас шансов найти этого мерзавца. Если я прав, то он знал Арнольда Рамсая задолго до разговора и мог быть в курсе событий, которые закрыли талантливому ученому дверь в ведущие университеты мира.

— Кейт, ты наша единственная надежда, — поддержала усилия партнера Мишель. — Если не расскажешь нам все, что знаешь, докопаться до правды будет очень трудно. А мне кажется, ты хочешь знать правду, иначе бы не стала нам звонить.

Девушка обреченно вздохнула:

— Ладно, незадолго до того как застрелиться, мама кое-что сказала.

— Что именно, Кейт? — мягко спросила Мишель.

— Она сказала, что однажды во время демонстрации — кажется, против войны во Вьетнаме — отца арестовали.

— За что? За нарушение общественного порядка или что-то вроде этого?

— Нет. За убийство.

Кинг подался вперед.

— Кого и когда, Кейт? Постарайся вспомнить!

— Она просто это сказала, да и то не очень вразумительно. К тому времени она уже много пила. — Девушка достала бумажную салфетку и поднесла к глазам.

— Я знаю, как тебе трудно, Кейт, но все же помоги нам выяснить правду.

— Насколько я могла понять, это был полицейский. Его убили во время вышедшей из-под контроля акции протеста против войны. По-моему, где-то в Лос-Анджелесе. Отца арестовали по подозрению в убийстве. Все говорило против него, а потом что-то случилось. Мама сказала, что вмешались какие-то адвокаты, и все обвинения были сняты. И еще мама сказала, что полицейские сфабриковали улики. Что они просто искали козла отпущения и выбрали на эту роль отца. В его невиновности мама не сомневалась.

— Но об этом обязательно должны были писать газеты или ходить какие-то слухи, — заметила Мишель.

— Я не знаю насчет газет, но на карьере отца этот инцидент поставил крест. Я проверила то, что рассказала мама, и ее слова подтвердились. Отцу разрешили защитить диссертацию в Беркли, но очень неохотно. Наверное, только потому, что диссертация уже была готова. Однако в академических кругах обо всем этом стало известно, и везде, куда бы он ни обращался после защиты по поводу работы, ему отказывали. Родители долгое время с трудом сводили концы с концами, пока наконец отец не получил место в Аттикусе. Ну а потом он написал несколько книг, которые были очень хорошо приняты научным сообществом. Но я думаю, что к тому времени отец так ожесточился, что, даже если бы ему и предложили место в престижном университете, он бы отказался и остался в Аттикусе. Отец помнил добро, а в трудную минуту Аттикус от него не отвернулся и дал ему шанс.