— Ну а что сейчас? Ведь не в бирюльки играете? Вон, пленных освободили…

Надо отдать должное, журналистом Карина была классным. Тонко чувствуя на что надо давить, она технично подтягивала молодого опера на откровенность.

— Так ведь это не надо никому! — сорвался тот, — ни в статистику сраную не идет, ни в показатели! Наоборот глухари вешаем. Ведь тех, кто их похищал не задерживаем… Да и вообще, получается, что не в свое дело нос суем… Понимаешь, здесь у меня впечатление складывается, что мы статисты. Четко в определенном периметре. Подрыв — выезд-фиксация. Зачистка-выезд-съемка. Никаких результатов, но планы поставленные выполнены. И всем плевать, что результаты нулевые, а «чехи» про эти зачистки за неделю знают. Номер отбыли и домой…

— Значит тебе, Костя больше всех надо, — продолжала профессионально дергать струны душевного равновесия Карина, — вот только вернемся к началу разговора… Зачем?

— Просто я считаю, что так правильно… И не я один, — Катаева задел этот, в общем-то справедливый вопрос, — если ты должен убийц искать, то ищи, а не жопу в кабинете грей… Сюда ни одного силком не пригнали, да и у нас никто, в принципе, не ссытся… Так, руководство только за показатели переживает, чтоб количество приехавших совпало с количеством уехавших… Уже не совпадет…

Он замолчал, поняв, что наговорил лишнего. Придя сюда, Костя рассчитывал на легкий треп с возможным переходом на флирт. Ну и может быть…

Сейчас же получалось, что темы их узких оперских посиделок озвучились не совсем в подходящем месте. По — крайней мере, не для журналистских ушей эти мысли. Честь мундира, есть все-таки такое понятие.

— Мне кажется, — Карину зацепила молодая и порывистая искренность Катаева, — это не ваша война… Ну, не таких как вы… Подставят вас или сольют. Я бы еще поняла, элементы тщеславия, когда вы наперегонки перед нашей камерой скакали бы… Так ведь нет… Тебя вообще, как медвежонка из берлоги достали, спал и плевал на четвертую власть… Поэтому прислушайся, офицер, к внутреннему голосу, не кажется ли тебе, что не нужна вам эта война…

— Знаешь, Карина, — Катаев вместе с приливом гнева вдруг ощутил нарастающую волну желания, — я считаю, если ты погоны надел, то не хер рассуждать правильно или неправильно… Ты приказ выполняет должен, а не рассуждать о высокой морали! Раз опер — работай! Они людей убивают, похищают, пытают — вперед, за гриву их и в камеру! Не хотят по-хорошему, давай по-плохому! Лучше сразу по-плохому…

Скрывать мужскую реакцию организма стало непросто и Костя, как можно ближе, наклонился к столу. Девушка, слегка покраснев от повышенного тона последних фраз, почему-то также подалась вперед. Неожиданно для себя Катаев протянул руку и положил ладонь на тонкие пальцы. Этот нахальный жест не вызвал негативной реакции, она лишь вскинула глаза на оперативника. Где — то в самой их глубине Катаев разглядел тот самый любопытный женский страх. Когда хочется и колется.

— Ты красивая… — еле выдавил он из себя, — это не комплимент, Карина…

Она засмеялась низким грудным смехом, но руку не убрала. От происходящего слегка кружило голову, а мурашки вдруг атаковали предплечья. Костя чувствовал, как подрагивает кисть девушки под его шершавой ладонью, подталкивая к настойчивости мужских шагов. Не выпуская ее руки, он сместился с диванчика на корточки, оказавшись лицом к стройным ногам. Карина улыбалась уже по-другому. В ее взгляде сквозил чисто женский интерес, она, развернувшись корпусом навстречу Катаеву, полушепотом произнесла:

— Девять с половиной недель… Сцена, когда Микки Рурк и Ким Бэссинджер мирятся… Мой любимый фильм…

— Сто раз смотрел… — также шепотом ответил Костя и, обнаглев, скользнул ладонями по джинсовой ткани.

Карина ответно прошлась рукой по стриженой голове оперативника, слегка задержав его поступательное движение.

— Какой ты пацан все же… — покачала головой девушка и потянула Катаева на себя.

Их губы не встретились. Входная дверь, открывшись, колыхнула, как им обоим показалось, весь модуль. Карина отпрянула, жестом указав Катаеву на место напротив. Костя разочаровано пересел и зло уставился на вошедшего. Это был оператор Кеша.

— Я на минуту, Карин, — тот был немного озабочен, — ОРТэшники приехали, панорамы свежей просят… Где вчерашние съемки?

— А я все кассеты к тебе в комнату закинула, — слегка дрогнувшим голосом сказала журналистка, — на холодильнике лежат…

Кеша кивнул головой и, погремев в соседнем отсеке, вышел.

Карина, дождавшись, когда стихнут увесистые шаги оператора, встала из-за стола. Катаев поднялся ей навстречу.

— Знаешь, опер, — она уперла ему в грудь обе ладони, — ты, наверное, единственный мужчина в моей жизни, с которым я очень хотела, но не стала…

— А что так? — Катаев криво усмехнулся, — уровень не тот?

— Ты лучше меня, — Карина легонько оттолкнула офицера от себя, — по-крайней мере, пока… Когда с мое в грязи изваляешься, приезжай, интересно будет…

— В Москву? — понимая, что ничего уже не срастется, Костя немного ерничал, — в гости?

— Да, — просто ответила она, — вот визитку возьми…

Карина вытащила из заднего кармана джинсов бело-зеленую карточку и протянула ее Катаеву.

— А как я пойму достаточный уровень загрязнения? — Костя уже откровенно валял дурака.

— Когда все, что ты мне здесь про офицерский долг наговорил сопливой лирикой считать будешь, но при этом любого блатного за слово «мусор» сломаешь… Когда крышевать коммерсантов начнешь, но в Чечню все равно добровольцем ездить будешь… Когда…

Внезапно Карина подалась вперед и поцеловала Катаева в губы. Тут же отпрянув, она остановила, дернувшегося было оперативника:

— Достаточно. Ты должен идти… Пока…

Карина отвернулась к окну, обхватив себя за плечи.

— Ты очень хорошая… — Костя вдохнул в себя, словно запоминая, запах ее волос и, не оборачиваясь, вышел из модуля.

Потратив день на изучение информации, предоставленной «волкодавами» из Мобильного отряда, Рябинин выделил несколько сообщений, заслуживающих проверки. Жоганюк, на удивление, спокойно выслушав его соображения разрешил отработать выбранные адреса. Сам же, сослался на занятость, избавив тем самым оперов от необходимости согласовывать с ним каждый шаг.

Всё происходило так, как и озвучил полковник Куликов, в рамках приличия и минимальной субординации. Доложить результат, Рябинин пообещал сразу же по окончании мероприятий.

Кутузов окончательно погрузился в пучину сложных бумажно-статистически-бюрократических отношений с прокуратурой, МВД, ОГВ(с) и интереса к деятельности подчинённых не проявлял.

Оперативники, в свою очередь, коротко посовещавшись, решили на следующий день прокатиться до хуторка, названного Исой, с целью проверки места возможного укрывательства боевика. Параллельно с этим не исключалась и проверка других адресов, указанных в бумагах офицеров-«мобильников».