видения и фантазии. Было ясно, что сознание Котова-старшего то и дело проваливается в трансперсональные сны, в миры бредовых виртуальных реальностей, генерируемые возбужденной и травмированной психикой, но что это были за сны, приходилось только гадать. Вывести его из этого полубредового состояния не смог даже Хранитель, постоянно отвлекающийся на защиту своего жилища от попыток Удди распечатать «колокол отталкивания». Попытки эти не ослабевали, пентарх был настойчив и во что бы то ни стало хотел довести дело до конца, то есть уничтожить нарушителей границы «розы», несущих угрозу новому порядку Мироздания.

В конце концов Хранитель, терпение которого не было бесконечным, посоветовал землянам убраться из этого мира подальше и на время прекратить походы в глубины «розы реальностей».

– Удди будет ждать вас везде, и обойти его будет трудно, – сказал Васиштха. – Нужен какой-то нестандартный ход, чтобы отвлечь его внимание, лишь тогда у вас появится шанс отыскать своего ученика и помочь ему.

Самандар, расхаживающий по центральному залу пещеры, напоминающей сокровищницу Али-Бабы сверкающими самоцветами стенами, и прислушивающийся к далекому ментальному шуму поисковых «собак» пентарха, подозрительно глянул на старика, сидевшего в каменном кресле, больше напоминающем трон.

– Хранитель, а почему вы помогаете нам, нарушая принцип невмешательства, который требует соблюдать Круг?

Мария, склонившаяся над ложем Василия, подняла голову, чтобы обратить внимание Вахида Тожиевича на некорректность вопроса, но, к ее удивлению, Васиштха не обиделся и не разгневался, пребывая в состоянии сосредоточенного «созерцания вечности».

– Круг Великого Молчания закончил свое существование, – просто сказал он, погладив узловатую головку посоха. – Отчасти – по своей вине. Необходимо создавать новый Круг, проповедующий принципы адекватного ответа на любое действие человека. А помогаю я вам не столько из альтруистического отношения к жизни, сколько по просьбе моего ученика, Хранителя Матфея.

– Матфей – ваш ученик?!

– Что в этом удивительного? Я думал, мой Путь в «розе» пройден до конца, но я ошибался. Мне еще рано уходить.

Самандар не нашелся, что ответить, и подошел к Марии.

– Ну, как он?

– Все так же. Бродит где-то… Боюсь, он зомбирован.

– С чего ты взяла?

– Взрыв подействовал на него сильнее, чем на любого из нас, то есть был настроен именно на его психические частоты, а это означает, что мина готовилась для него… и для Стаса. Удди отлично знал, кто такие Котовы.

– Откуда? Впрочем, это неудивительно, он мог узнать это и через Рыкова. Но почему ты решила, что Василий Никифорович зомбирован?

Мария неопределенно повела плечиком.

– Интуиция… Дай Бог, чтобы я ошибалась!

– С нами уже такое случалось. Соболев тоже был зомбирован когда-то, пока мы не экзорцировали его с помощью шактипата.

– Мне рассказывал Стас…

Василий в очередной раз вздрогнул, и оба посмотрели на него. Мария вытянула руку, подержала вниз ладонью над лбом Котова, позвала:

– Василий Никифорович!..

Василий медленно перевел взгляд с потолка пещеры на лицо девушки, но потом снова стал смотреть вверх.

– Он меня слышит, но перейти порог мыслительной активности не может.

– Ему помогут мои коллеги, – напомнил о себе Хранитель Васиштха. – Вам пора уходить.

– Только он, – кивнул на больного Самандар, – знает формулу тхабса. Без него мы…

– Я отправлю вас домой. Прощайте и не поминайте лихом. Желаю удачи.

Вахид Тожиевич открыл рот, чтобы предупредить Хранителя, спросить, может ли он перенести их в тот район Москвы, который они укажут, но Васиштха уже включил магический механизм перемещения, которым владел сам, и трое людей оказались в своей реальности, в точке, откуда начинали последнее путешествие в «розу», то есть в квартире Юрьева. На вопрос: почему так получилось? – Хранитель ответить уже не мог, скорее всего он просто прочитал воспоминание в памяти Самандара, но это уже не играло роли, размышлять на эту тему было поздно, потому что в квартире кардинала вернувшихся ждала засада.

Вахид Тожиевич понял это сразу, Мария сообразила позже, когда уже начался бой и в спальню отца, в которой они оказались, ворвались здоровенные парни в пятнистых комбинезонах.

Самандар уложил троих в первые же секунды боя, но спецназовцев было гораздо больше, и один из них успел разрядить в директора МИЦБИ «глушак», сбивший восприятие Вахида Тожиевича и замедливший его реакцию. После чего бой длился еще несколько секунд, пока на Самандара не набросили прочную капроновую сеть и не задавили массой тел.

Марию не тронули, только навели на нее и на лежащего на полу Василия стволы автоматов. Девушка не стала демонстрировать свои возможности гипервнушения (возможности Светлады, естественно), врагов все-таки было слишком много, и ее попытки освободиться ни к чему бы не привели, поэтому она и не сопротивлялась.

– Кто вы? – испуганно спросила она.

Парни не ответили, расступились, и в комнату вошел высокий сухопарый человек лет пятидесяти, в темно-синем гражданском костюме, с длинным костистым лицом и стальными глазами, выдающими его внутреннюю силу. Мария поежилась, вдруг понимая, что этот властный человек знает о них все.

– Где младший? – отрывисто спросил он.

– Его с нами не было, – ответила Мария, догадываясь, что речь идет о Стасе. Выпрямилась, с вызовом посмотрела на сухопарого начальника спецназа. – Я дочь советника президента Юрьева. Кто вы?

Сухопарый усмехнулся.

– Директор Федеральной службы безопасности Первухин, прошу любить и жаловать. А ваш отец, милая мисс, обвиняется в государственной измене и подлежит задержанию. Где он, кстати?

– Не знаю, – чистосердечно ответила Мария, в то время как Светлада внутри ее трезво подумала, что перед ней стоит новый эмиссар ликвидатора.

– Верю. Ничего, его задержание – дело времени. – Директор ФСБ подошел к старшему Котову, оглядел его и покачал головой. – Досталось тебе, Никифорыч, придется лечить. Может быть, ты знаешь то, чего не знают твои друзья. – Он повернулся и стремительно прошагал к двери, бросив на ходу: – Всех в контору!

Неразговорчивые бойцы из бригады спецопераций подхватили под руки безвольного Самандара, развернули носилки, уложили Василия и понесли вон из комнаты.