он с ухмылкой. — Тебе понравилось?

В её глазах отобразился задорный блеск.

— Ооо, для ответа на этот вопрос мне ещё раз нужно поцеловать тебя. — с придыханием сказала она, приближаясь к лицу Фолиана. — Не откажет господин в столь необычной просьбе. Ведь совсем недавно этих губ, — слегка приоткрыв рот, — касались губы другого мужчины.

«А ведь она и впрямь могла бы мне понравиться,» — подумал про себя Элентар. Но он быстро отбросил эту мысль. Зелье подложных чувств могло полностью изменить поведение девушки. Но рано или поздно его придётся подливать ей вновь. К тому же есть ещё один существенный недостаток, к зелью вырабатывается иммунитет и, если он не покорит её сердце за этот год, девушка охладеет к нему, а это может стать проблемой для его деятельности в Славянской империи. Поэтому нужно всегда держать чувства Романовой на взводе. Тогда действие зелья будет длиться дольше положенного.

Фолиан ответил на поцелуй.

— Твои губы для меня всегда невинны…

* * *

В течение трёх дней я оставался в подземелье. Софья, осознав, что проблему нельзя решить быстро, предложила остаться пожить здесь. Это произошло после того, как я сказал, что чувствую себя рядом с источником лучше.

При этом Ковалевская почти всё время находилась рядом, стараясь нащупать источник моей ненависти.

— Ярар, — обратилась она ко мне, — то, чем мы занимаемся, не помогает.

— И что ты предлагаешь?

— Нам нужен Патрокол, — и задумчиво произнесла, — или…

— Или что? — тут же спросил я.

Она, немного подумав, ответила.

— Я предлагаю приковать тебя цепью и надеть на тебя ограничители магии. Однако нам нужна будет помощь Элин. Нужно попросить Элин находится рядом с тобой.

— И чем нам это поможет? — прошипел я, сразу ощутив жажду крови. — Ты же видишь к чему приводит простое упоминание о ней!

— Мне сложно представить, что навязанные Патроклом эмоции могут действовать так долго.

— Софья, скажи, а чего вообще этим действием хотел достичь Патрокол?

Она в недоумении посмотрела на меня.

— Ты сейчас серьёзно? — спросила она. Когда я кивнул, она посмотрела на меня, как на дурака. — Это очень хитрый и очевидный ход. Ведь эмоции могут как помочь преодолеть трудности, сделать сильнее, так и наоборот. Мы с тобой уже обсуждали тему, что во время сражения с Патроклом ты думал о Элин и Ланель. О том, что боялся их больше не увидеть. — Я кивнул. — Это придавало тебе сил сражаться. Однако теперь он лишил тебя этого. И, что хуже, ты знаешь, что это ОН сделал. Если ты столкнёшься с ним в таком состоянии, это может привести к безрассудным поступкам. И скорее всего ваша встреча будет для тебя последней. Ведь мы не знаем, какие ещё мысли и эмоции он смог тебе внушить.

— Софья, но ты ведь тоже общалась с Патроклом. Почему он ничего не смог внушить тебе?

— Хороший вопрос. Я тоже об этом думала, и мысленно представляла образы людей, которые мне дороги. Однако, как показало моё занятие, ни к кому из них я не испытываю чувств ненависти или злости. И отвечая на твой вопрос я скажу, что моя воля сильнее твоей!

Спорить я не стал.

К вечеру в моё подземелье перенесли кровать для Элин. Но стоило только самой девушке появиться перед моими глазами, меня словно переклинило.

* * *

Когда ко мне в комнату вошла Софья я резко поднялась.

— Что с Яраром? Ему легче?

Женщина посмотрела на меня изучающим взглядом.

— Теперь я понимаю, чем ты так его зацепила. — И не успела я хоть как-то отреагировать на её слова, она продолжила. — Ярару не легче. Напротив, он ненавидит тебя всем сердцем. Я уверена, что, если вы окажетесь в одной комнате, он убьёт тебя.

— Зачем Вы мне это говорите? — спросила я.

Она ненадолго задумалась.

— Элин, я скажу честно. Мне неизвестно, что происходит с твоим возлюбленным и как его лечить. Одно дело раны физические и абсолютно другое — духовные. И сейчас я пришла узнать, на что ты готова, чтобы попробовать помочь Ярару.

— На всё! — не задумываясь ответила я.

Ковалевская посмотрела на меня непроницаемым взглядом.

— Тогда слушай, что тебе нужно будет сделать.

* * *

— «Сколько ненависти в его глазах, — посмотрев на его перекошенное лицо подумала я. — Сколько злости. Стихия, и за что мне это? Права была Ковалевская сказав, что, оказавшись в одном помещении, Ярар постарается убить меня. И только цепи и магический блокиратор не дают ему исполнить желаемое.»

Примерно час он, словно умалишенный, старался разорвать цепи, чтобы добраться до меня. Но потом его злость начала угасать, и он молча сел напротив водного источника, погрузился в медитацию. При этом он не реагировал на мои слова.

На вторую ночь я проснулась от того, что цепи вновь загромыхали.

— Ярар, ты слышишь меня? — спросила я, не подходя к границе, которую он не мог переступить.

— Тварь, ненавижу тебя! Ненавижу! — он почти до самого утра говорил, и поначалу я верила, что всё это последствия воздействия Аконитового убийцы, но следующие его слова как будто выражали его потаенные мысли. — Скажи, тебя возбуждает, что я ставлю тебе рога с другой? — посмотрев на меня, он ухмыльнулся. — Что? Не нравится? Так подойди и ударь меня!!!

Разумеется, мне хватило ума не делать этого. И поняв, что я не повелась, он рассмеялся.

В этот момент я не слышала, как ко мне подошла Софья. Она подала мне листок, на котором было написано:

«Он заговорил с тобой. Рассудок возвращается к нему!»

Взяв у Софьи карандаш, я написала:

«Это хорошо?»

«Разумеется, да.» — ответила она. Потом она окинула взглядом мою фигуру, и на её лице появилась ехидная улыбка. — «Ты ведь умеешь танцевать эльфийские танцы? Или танцы Арабского Халифата?»

«Да и да.»

«Отлично! Начни танцевать перед ним. — И посмотрев мне в глаза, она дописала: — ГОЛОЙ!»

— Что? — воскликнула я вслух.

«Ты хочешь вернуть его?» — продолжила писать на бумаге Софья.

Я кивнула.

«Сейчас мы добились того, что он смог вернуть рассудок. Однако он всё ещё ненавидит тебя! Теперь ты должна напомнить ему, почему он любил тебя! Разумеется, если ты хочешь вернуть его себе…»

Прочитав, что написала Ковалевская, мне кажется я покраснела от кончиков пальцев ног до самой макушки.

«Решать тебе… — продолжила она писать, после чего достала из кармана медальон. — Это не даст тебе замерзнуть в процессе. И ещё я велю принести сюда артефактную музыкальную шкатулку с успокаивающими мелодиями. Танцуй, девочка, так, как никогда и никому не танцевала!» — Я кивнула не в силах что-либо сказать.

— И не смей переходить границу! — наставительно сказала она. —