– Допустим. Но…

Ирина покачала головой.

– Нет, из документов мы много не вытащим. Тут живые люди нужны.

Кирилл задумался.

А потом вдруг шкодно ухмыльнулся.

– Я знаю, кто может нам помочь.

– Кто?

– Есть одна старая ведьма… в буквальном смысле. Можем к ней съездить, она еще с отцом магистра, Павлом Светличным шашни крутила.

– Та-ак, – заинтересовалась Ирина. – Когда?

– Я ей сейчас и позвоню.

Кирилл так и поступил.

Отошел в угол комнаты, набрал номер, поздоровался, минут пять слушал то, что говорили ему, потом попросился в гости, еще минут пять слушал ответ – и попрощался.

– Можем поехать прямо сейчас.

– Отлично! Едем!

– В кондитерскую.

– Что купить даме?

– Торт-мороженое.

Ирина пожала плечами.

Кириллу виднее.

Оборотень прикупил и торт-мороженое, и кучу пирожных, и большой букет цветов, и даже бутылку лимонада.

Фирменного, кондитерского, который делали из лимонов по секретному рецепту.

Стоил он дорого, но жажду утолял великолепно.

– Вино забыли.

– Она не пьет.

Ирина пожала плечами.

Не пьет – вот и ладно. Что ж, едем…

Ведьма жила в большой двенадцатиэтажке с шикарным видом на город. Естественно, на двенадцатом этаже.

Ирина отметила необычную чистоту подъезда, ухоженность лифта – и все это без консьержа или охранника. Спрашивать не стала – и так все ясно.

Если где-то живет ведьма – соседи быстро учатся быть паиньками.

Или…

Ирина и себя-то ловила за руку регулярно, а если ведьма не отягощена моралью и нравственностью? И проклинает по ходу жизни?

Напи́сал в лифте – страдай энурезом.

Написа́л на стене в подъезде всякую похабень – сломаешь пару пальцев, чтобы впредь думал.

Сломаешь почтовый ящик – будешь получать одни штрафы за неправильную парковку… как-то так.

Жестоко, зато очень действенно. Раза так с десятого доходит до самого тупого гоблина.

Двенадцатый этаж встретил всего двумя дверями.

– Здесь было больше квартир, но Эмма Марковна выкупила три – и соединила в одну, – пояснил Кирилл.

Дверь квартиры распахнулась.

– Сплетничаем обо мне?

Кирилл даже не смутился.

– Эмма Марковна…

– Эмма.

– Эмма, о вас нельзя не сплетничать. Вами нельзя не восхищаться.

И глядя на женщину – язык не поворачивался назвать ее старухой, Ирина была полностью солидарна с Кириллом.

Сколько же ей лет?

Восемьдесят?

Девяносто?

О таком не спрашивают у женщины, а у ведьмы тем более. Но если она была еще любовницей Павла Светличного? Магистру полтинник, плюс годы его отца, плюс прошедшее время… м-да. Тут за сотню счет пошел?

Выглядит дама – великолепно.

Не слишком высокая, стройная, сохранившая девичью фигуру, в джинсах и ковбойке, с кокетливым платочком на шее, с седыми волосами – полностью белоснежными, которые хозяйка прокрасила разноцветным колорированием – не ядовитым, а очень изящно. Получился эффект перламутра.

Ухоженные руки, французский маникюр, плетеные босоножки на небольшом каблучке…

Лицо!

Морщины, складки – все это есть, безусловно. Но глядя в веселые и искрящиеся жизненной силой карие глаза женщины, понимаешь – жить она будет еще долго. И выглядеть не хуже, чем сейчас.

Старость?

Но принятая так, что дамой можно только восхищаться. Это вам не раскрашенные крокодилы, которые не желают смириться со своим возрастом, это – леди, которая даже в джинсах заткнет за пояс английскую королеву.

– Будете умничкой – дам телефон парикмахера, – подколола Эмма Марковна, жестом приглашая проходить в огромную гостиную.

Ирина застыла в восхищении на пороге.

Одна стена была полностью панорамной – и вид на город открывался шикарный.

– Высоко сижу, далеко гляжу.

– Все вижу, все знаю…

– И что вам потребовалось узнать? – прищурилась дама.

Кирилл не стал ходить вокруг да около.

– О Светличных. Об их семье…

Эмма Марковна задумалась.

– Ради хорошего дела?

– Да, – твердо ответила Ирина. – Есть подозрения, что рядом с магистром ходит беда.

Эмма Марковна пристально поглядела на ведьму, на Кирилла, а потом кивнула на стол в стиле модерн – этакую авангардную черную кляксу.

– Ну что ж, вытаскивайте вашу взятку – и поговорим. Я смотрю, у вас там мой любимый лимонад? И мороженое надо бы в морозилку – не люблю его подтаявшим…

Кирилл повиновался.

Эмма Марковна сервировала стол – такими же модерновыми бокалами и блюдцами. Разлила лимонад, сделала глоток, зажмурилась от удовольствия.

– Паша, да… это долгая история.

– Мы не торопимся.

– Вот и ладненько. Слушайте, что было шестьдесят лет тому назад, история это не слишком приятная, что верно, то верно, но занимательная…

Кирилл и Ирина почти одинаково навострили уши. Оборотень даже зашевелил ими, кажется. Ведьма усмехнулась.

– Я была тогда молода – мне едва минуло пятьдесят. Паша тоже был молод, чуть старше меня, и два одиночества встретились. На роду Светличных есть проклятье – одного сына в поколении. Только-только чтобы род не угас.

– Проклятье? – выдохнул Кирилл.

– Представь себе.

– А снять… или что-то…

– Нет. Это было откатом. Предок Паши совершил… скажем так, он оказался впрямую виновен в гибели нескольких человек. И среди них был ребенок одной ведьмы… вот она и прокляла весь род Светличных. Мужчины пытались справиться, каялись, прощения просили, но максимум, чего удалось добиться – это сдвинуть условия. Одного ребенка в поколение они получить могли. А больше… или не получалось сделать, или у детей не получалось выжить.

– Законного ребенка?

– Нет, деточка, сын может быть от любой женщины, главное, чтобы он был. А законный, незаконный… это было для Светличных непринципиально. Чаще случалось так, что законные дети и не выживали. Паша на тот момент уже и надежду потерял. Мне он родить не предлагал, со мной он был для души, да и поздно мне уже было рожать. У него было две дочери к тому моменту, но обе погибли. Паша хотел сына, хотел продолжить род, пытался одолеть судьбу – и шел к юным дурочкам. Лишь бы родить смогли.