— Ох — сказал Эбигейл. — Понятно.

Бигфут снова отправился в путь. Страйк последовал за ним, прижимая к уху мобильный телефон.

— Я не стремлюсь идентифицировать бывших членов церкви или раскрывать их личности, — заверил он Эбигейл. — Отдельные свидетели сами решают, хотят ли они давать показания…

— Я не… — сказала Эбигейл быстро.

— Я понимаю, — сказал Страйк, — но я все равно хотел бы с вами поговорить.

Впереди Бигфут снова остановился, на этот раз для того, чтобы поговорить со стройной смуглой девушкой-подростком, которая направлялась в сторону отеля, из которого он только что вышел. Страйк поспешно переключил свой телефон на камеру и сделал несколько снимков. Когда он снова поднес телефон к уху, Эбигейл уже говорила.

— … Выходные?

— Отлично, — сказал Страйк, надеясь, что она просто согласилась встретиться с ним. — Где бы вы…?

— Не в моей квартире, мой квартирант чертовски любопытен. Встретимся в семь часов в воскресенье в “Форестере” на Сифорд-роуд.

Глава 26

Радостное — это озеро… Это колдунья; это рот и язык.

Это означает разбивать и разрывать на части…

И-Цзин или Книга Перемен

Робин не знала, сколько времени она набивала игрушечных черепах, но, по прикидкам, несколько часов. За это время ее фальшивая личность была так тщательно проверена, что она могла только радоваться, что посвятила столько часов оживлению Ровены. Когда Луиза спросила, Робин смогла назвать имена обоих воображаемых котов своих воображаемых родителей.

Она могла бы забеспокоиться, что дотошный допрос Луизы свидетельствует о подозрениях в ее добросовестности, если бы не тот факт, что все новобранцы, насколько она могла слышать, подвергались подобным допросам. Создавалось впечатление, что уже состоявшимся членам группы выдали список вопросов, которые они должны были задать, и у Робин возникло ощущение, что самые важные фрагменты того, что она рассказала Луизе, будут запомнены и со временем переданы кому-то другому.

В комнате, где группа “Огонь” делала игрушки, по мере работы становилось все более душно, а постоянные расспросы оставляли так мало времени на размышления, что Робин почувствовала облегчение, когда в дверях появилась Бекка, улыбаясь и впуская прохладный ветерок.

— Спасибо вам за службу, — сказала она, сложив руки в молитве и поклонившись. — А теперь, пожалуйста, следуйте за мной!

Все двинулись вслед за Беккой мимо курятника, внутри которого группа Воды загоняла кур обратно в сарай. Увидев низко висящее солнце, Робин поняла, что, должно быть, провела с игрушечными черепахами больше времени, чем предполагала. На полях больше не было людей в оранжевом, не было видно и двух ширских лошадей.

Бекка привела их к самой старой части фермы, как догадалась Робин. Впереди находилась старая каменная хижина, а за ней — грязный акр поля, где бродили свиньи. Робин увидела нескольких подростков в пчеловодческих шапочках и перчатках, которые ухаживали за ульями. Неподалеку у стены стояли две массивные лошади в сбруе, в прохладном воздухе от их тел шел пар.

— Как я уже объясняла некоторым из вас в микроавтобусе, — сказала Бекка, — это по-прежнему действующая ферма. Один из наших главных принципов — жить в гармонии с природой, придерживаться этих принципов производства продуктов питания и устойчивого развития. Сейчас я передам вам Цзяну, который проинструктирует вас.

Цзян, водитель микроавтобуса, теперь выдвинулся вперед.

— Так, вы — вы — вы — вы, — бормотал Цзян, указывая на четырех человек наугад, — вы находите в сарае резиновые сапоги, вы достаете ведра с пойлом, вы возвращаете свиней в хлев.

Когда он говорил, Робин заметила, что у Цзяна не хватает нескольких зубов. Как и у Луизы, его кожа была грубой и потрескавшейся, что создавало впечатление, что он находится на улице в любую погоду. Когда он начал давать указания, у него возобновился тик; когда его правый глаз снова начал неконтролируемо моргать, он хлопнул по нему рукой и сделал вид, что потирает его.

— Вы четверо, — сказал Цзян, указывая на Робин и трех других, — снимаете с лошадей упряжь, потом натираете их и расчесываете перья. Остальные будут чистить упряжь, когда она будет снята.

Цзян дал группе грумеров щетки и расчески и оставил их заниматься своими делами, а сам скрылся в хлеву, В то время как позади них те, кто пытался заманить свиней в стойло, звали и уговаривали, тряся ведрами с кормом.

— Он сказал “перья”? — озадаченно спросила зеленоволосая Пенни.

— Он имеет в виду шерсть на копытах, — пояснила Робин.

Крик со стороны поля заставил всех оглянуться: овдовевшая Марион Хаксли поскользнулась в грязи и упала. Свиньи набросились на тех, кто держал ведра: рожденная в деревне Робин, чей дядя был фермером, мог бы подсказать им, что надо было положить корм в корыто и открыть ворота между хлевом и полем, а не пытаться заманить свиней внутрь, как Крысолов.

Было приятно выполнять физическую работу, не подвергаясь при этом назойливым вопросам. Упряжь, которую они сняли с лошадей, была очень тяжелой; Робин и Пенни с трудом отнесли ее в конюшню, где сидели несколько человек из их группы и ждали, чтобы ее почистить. Ширские лошади были более восемнадцати ладоней каждая и требовали много ухода; Робин пришлось встать на ящик, чтобы достать до их широких спин и ушей. Ей все больше хотелось есть. Она ошибочно полагала, что по прибытии им дадут что-нибудь поесть.

К тому времени, когда неумелым свинопасам удалось уговорить своих временных подопечных вернуться в стойло, а лошади и их сбруя были вычищены к удовлетворению Цзяна, красное солнце медленно опускалось за поля. Вернулась Бекка. Робин надеялась, что она сейчас объявит об ужине: она чувствовала себя голодной.

— Спасибо за службу, — сказала улыбающаяся Бекка, сложив руки и поклонившись, как прежде. — Теперь следуйте за мной в храм, пожалуйста!

Бекка провела их обратно мимо столовой, прачечной и библиотеки, затем в центральный двор, где фонтан Утонувшего Пророка сверкал красными и оранжевыми бликами в лучах заката. Группа Огня последовала за Беккой вверх по мраморным ступеням и через двери, которые теперь стояли открытыми.

Внутреннее убранство храма впечатляло не меньше, чем внешнее. Внутренние стены храма были приглушенного золотого цвета, а на них расположились многочисленные алые существа — фениксы, драконы, лошади, петухи и тигры — скачущие, словно невероятные приятели по играм. Пол был выложен блестящим черным мрамором, а скамейки с красными подушками и, казалось, покрытые черным лаком, были расставлены вокруг