И тут Ага Мухаммад-хана понял, что он может обойти эти силы грузин и обрушиться на заслон, тогда и будет возможно выйти в тыл к войскам Ираклия. Всего-то нужно было обойти грузинские войска по большой дуге, вот он успех. И как он, великий полководец не додумался, что у Ираклия просто нет войск, чтобы перекрыть все пути к столице Картли-Кахетии.

Изображая улыбку психически не самого здорового человека, Ага Мухаммад-хан решал дилемму: идти сразу на Тифлис, или же вначале разгромить грузинское войско. То, что шах выиграл компанию, он уже не сомневался. Любое из двух решений приведет к победе.

Если персы быстро рванут к городу, то грузинскому царю ничего не остается, как последовать за Ага Мухаммад-ханом. И тогда будут бои на улицах Тифлиса. В данном случае сыграет фактор численности войск. Персы выиграют это городское сражение. Но… насколько же все-таки непредсказуемый городской бой! А еще персидский правитель может не успеть первый войти в город и тогда бой будет на крепостных стенах, чего хотелось избежать. Так что, нет, в город шах войдет хозяином и победителем после разгрома всех грузинских воинов.

— Ударь по арьергарду неверным! — приказал шах Джавад-хану, под командованием которого было более трех тысяч воинов. — А я отправлюсь и разобью Ираклия. Догоняй меня после!

Джавад-хан обрушился на арьергард грузинского войска, которое не ожидало такой быстрой и мощной атаки. Гладкоствольные, сильно устаревшие, ружья били по персам, но такое большое количество конницы грузинские стрелки были не в состоянии остановить.

Вместе с тем, Ага Мухаммад-хан рисковал. Ему нужно было пройти, чтобы обрушиться в решительном штурме на позиции грузин на Таборитском хребте, узким дефиле, тогда откроется вся Крцанистская равнина. Будь тут, в узком месте, засада, то почти что беззащитные колоны персидской конницы оказались бы зажаты и, вероятно, уничтожены. Но не было достаточно сил у Ираклия, чтобы закрыть все пути и тропы.

— О, благородный муж Исфандиар, ты поступай согласно чести шаха… — Ага Мухаммад-хан перед строем воинов читал стихи поэта Фирдоуси, когда войско изготавливалось к последнему и решительному штурму. — Всю правду я скажу не ради страха…

В это же самое время, и грузины поняли, что персы готовятся начать штурм. И что именно сейчас будет главный бой. Шах вывел персидскую конницу сбоку, где нет траншей по фронту. И чтобы картли-кахетинское воинство не роняло дух, перед ними стал выступать знаменитый актер и музыкант Мачабели [по свидетельства очевидца Бубутова шах читал войскам стихи Фирдоуси, а грузин развлекал музыкант].

— Вперед! — скомандовал Ага Мухаммад-хан и сам повел в атаку своего коня.

— Бах-ба-бах! — прогремели выстрелы легких пушек, часть которых успели перекинуть в направлении атаки шаха.

— А-а-а! — закричал Ага Мухаммад-хан, когда небольшое ядро влетело в его коня и шах, падая с коня, через кувырок, сгруппировался.

Персидская атака чуть замедлилась.

— Вперед! Коня мне! — закричал шах и его воинство воодушевилось, видя, что повелитель цел и невредим, рвануло вперед.

В это же самое время царь Ираклий, не дожидаясь атаки по центру, приказал воинам самим атаковать. Бегущих к хребту персов встречали внизу склона, или на нем, на особо пологих участках. Завязался бой. Грузинские воины показывали, насколько они лучше подготовлены. Демонстрировали они и другое — насколько же их мало. Несмотря на зверское сопротивление, порядки грузинских воинов редели.

— Персы! Персы идут с города! — закричали наверху Таборитского хребта.

В это время персы уже начали откатываться назад, атака Ага Мухаммад-хана так же захлебывалась в крови. Но грузинские воины оказались в замешательстве. Если враг уже в Тифлисе, то нужно бежать в город и там биться. Но приказа нет.

Персы увидели смятение картли-кахетинского войска и стали продавливать оборону защитников.

*………….*…………*

Старик, который вот прямо сейчас лишался своего царства готовился умирать и был решителен. Он не хотел никуда отходить, уж, тем более, бежать. Шел бой, уже Ага Мухаммад-хан вышел на склон Таборитского хребта и занял там позиции, развивая свое наступление на траншеи, помогая своим офицерам и ведя за собой войска, которые шли на приступ грузинских позиций по центру. Две траншеи скоро были взяты. Грузинские воины выставляли заслоны из немногочисленных пушек, стрелков и отгоняли персов, но это была агония. Где-то в тылу так же шел ожесточенный бой. Окружение почти захлопнулось.

— Нужно отходить! — кричал имеретинский царь Соломон. — Дедушка, ты должен уйти!

— Спасайтесь! Я останусь здесь! — отстраненным, обреченным голосом отвечал Ираклий.

— Ну уж нет! — решительно сказал Соломон и приказал своим людям озаботится об отце его любимой матери.

Ираклий не сопротивлялся, когда к нему подвели коня, когда подняли старика и усадили в седло, после взяли за уздцы животное и так поскакали прочь от места, где все еще продолжался бой. Позади оставался отряд арагвинцев, должных прикрыть отступление и замедлить персов, чтобы те не успели закончить окружение грузинских войск.

— Если счастье нам изменит, — кричал, перекрикивая звуки боя, командир отряда воинов, пришедших из долины Арагви.

— Если счастье нам изменит, — вторили триста арагвинских воинов.

— И мы не сумеем одолеть врага.

— И мы не сумеем одолеть врага.

— Пусть будет посрамлен тот, кто живым вернется домой. Или победим врага, или обретем смерть! [клятва приведена согласно источникам]

— Да! — гром мужских голосов перекричали все: и звуки выстрелов и стоны раненых воинов.