всегда кружит голову и побуждает покупать то, что раньше казалось не важным. Так и с людьми. Ранее хватало и Стойковича для охраны имения, сейчас уже нет, хотя, по существу, почти ничего не изменилось, охраняемых объектов не так, чтобы и много.

— Ты, вашбродь, тех отроков да девиц зовешь детьми? Дак такие дети ужо и сабелькой махать умеют, да верхом не хуже гусара какого скачут, ну коли казацкие отроки, — сказал Камарин.

— Ты не ответил на мой вопрос, вахмистр, — чуть более строже указал я.

— Прости, вашбродь, детишек определим, раскинем по первой по хатам. Только ты скажи, а в чем моя работа будет, а то Северин шустер, все от ответов убегает! — сказал казак, разглаживая свои усы, более всего похожие не на казацкие, как я это воспринимаю, а на «буденовские».

Я не стал указывать Карпу на то, что это у них, видимо, общая черта — уходить от ответов. Может тут имеет место родство? Хотя, нет, Северин — детина, рослый, чернявый, а вот Карп больше похож на жилистого рыжеватого гнома, если бы еще бороду к усам добавить. Но, сойдись два бойца в поединке, и я поставил бы на Карпа, при том, что четко и не скажу почему. Веет от него некая аура уверенности, силы, опыта.

— Николай Игнатьевич, -обратился я к Тарасову. — Я тебе писал, чтобы ты построил для этих детей дом. Для этих ли, или может и не для детей, но дома говорил строить, и мы вместе выбирали место на околице ближайшей деревни. Я рисовал и те приспособы, которые там должны быть. Ты что, ничего из того не сделал?

— И что ты, Михаил Михайлович от меня хочешь, коли письмо твое опередило тебя меньше, чем на седьмицу? Тут у нас лес не такой и дешевый, но все готово, срубим три избенки, да обмажем их глиной. Если все мужики подсобят, так дней за десять и сладим с приспособами теми, да с забором добрым. Ты расскажи нам всем, что удумал с этими детьми! Карп Милентьевич прав, двенадцать-триданцать годков — это нынче цельный работник без каких обмежеваний, — сказал управляющий.

Я передал три листа бумаги Тарасову, на которых был описан принцип школы для недорослей и подготовки их, пока чисто физической и начальной школы, чтобы писать-читать обучились. Разумеется, я не собирался делиться своими планами и вести разговоры о судьбе этих детей. Но и скрывать, что в будущем, уже скором, привезенная мной ребятня будет осваивать науку убивать, тоже не мог. Подобное станет явным уже быстро.

— Я не пытаю тебя, Михаил Михайлович, на что тебе сии убивцы. Но скажу так, в крови замешан быть не желаю, — решительно высказался Тарасов.

Что-то он после последней нашей встречи как-то осмелел, вот и перечит мне, не доверяет. А когда был пойман на воровстве, так казался таким покладистым, исполнительным. Впрочем, так и должно быть. Это Николай еще не знает, какую участь уготовил я ему. И тут так, или со мной, или я добьюсь того, что Тарасова попрут прочь. Может быть, подумаю над тем, чтобы выгнать его из мира живых.

Много, слишком много я уже рассказал того, что в этом времени откровение. Люди будут еще сто лет работать, исследовать, пополнять свои знания смежными науками, чтобы выйти на те итоги, которые будущим садоводам-огородникам станут общедоступны. Но обострять пока я не стал. Вначале «пряник», а отхлестать кнутом успею.

— Слово мое в том, что убивать за деньги они не будут, а коли что и делать станут, так во благо державе нашей. И готовить я буду не душегубов, а преданных телохранителей, кои в любой ситуации смогут и защитить, и выкрутиться. Если слов моих не хватает, то покиньте этот дом и более дел с вами иметь не желаю, — я встал и жестко, решительно, заглядывая в глаза каждому присутствующему, говорил. — Но, коли вы со мной, то слово мое: всем воздастся за участие и за работу!

Лучше вот так сразу расставить все точки над i, чем работать в постоянной недосказанности и подозрениях.

— Добре, ваше благородие, ты не серчай! — миротворцем решил выступить казачий вахмистр. — Вот только в толк не возьму, чем тебе казачата не приглянулись. У сербов отроки тако боявитые. Есть те, кто еще помнит слабожанские казачьи полки и в том духе научает сынов. Да и с Дона можно взять, если что с казацкими старшинами донскими погутарю.

— Так там семьи есть, у казаков сирых не бывает. Если что, так казачий круг поможет. А эти отроки сирые и без семьи и без любой поддержки, — сказал я.

Насчет казачат я думал и да, они пригодятся. Вот только тут есть нюансы насчет таких недорослей. При объективных плюсах, что казаки учат своих детей с раннего возраста военному ремеслу, порой и грамоте, я вижу еще два больших минуса.

Первое, это то, что за казачат нужно нести ответственность и случись что: не тому научишь, не углядишь за безопасностью, так придется держать ответ перед атаманом. Второе, так же связано с атаманом и всей казацкой верхушкой. Они будут через казачат знать все, чему и как учит их некий семинарист. Вероятные последствия таких знаний могут быть для меня неприятными.

Казачата будут востребованы, как телохранители и диверсанты, и, скорее всего, через год я найду сам выходы на казацких старшин, и мне не откажут. Самый главный аргумент: я обяжусь полностью экипировать казачат и возьму их на свой кошт. Но именно что через год я обязуюсь стать достаточно состоятельным, чтобы потянуть такие траты.

Что же касается тех недорослей, что я привез, то у них будут иные, более грязные задачи, эти беспризорники психологически готовы к этому. Тех же девчонок даже ломать не придется. Ни одной девственницы нет, более того, две девицы