полный решимости добраться до меня. Зор взбирается по внешней стороне здания и бросается на нее, чтобы напасть. Они оба проваливались сквозь землю, переплетя конечности в попытке уничтожить друг друга. Это была битва зубов, когтей, крыльев и нечеловеческой силы.

А я, что я сделала? Я швырнула гребаную книгу.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это было действительно глупо. Я знаю, что это не так. Но я увидела, как самка укусила его сзади за шею, и запаниковала. Она не причинила ему вреда, но я не могу смириться с тем фактом, что запаниковала. Правило номер один выживания, как напомнил бы мне Джек, заключается в том, что ты никогда не паникуешь. Ты останавливаешься и все хорошенько обдумываешь. Ты не позволяешь эмоциям взять над тобой верх. Джек никогда этого не делал, и он прекрасно выживал, пока его не забрал рак.

Что касается меня, то с тех пор я пребываю в эмоциональном смятении. Я не делала ничего, кроме неправильного выбора. Я отказалась от своего милого безопасного магазина, когда появилась Саша со своим драконом и напугала меня до смерти. Я позволила Бойду запугать меня, чтобы я присоединилась к банде Азара. Я позволила им использовать меня, чтобы заманить дракона, а потом позволила чувству вины заставить меня остаться. Чуть раньше сегодня я позволила своему страху и эмоциям заставить меня выскочить из совершенно безопасного укрытия и швырнуть гребаную книгу в голову дракона.

В один прекрасный день меня убьют, и все это будет из-за того, что я сейчас эмоционально разбита.

Я закрываю глаза и тихо лежу, пытаясь придумать, что бы сделал Джек в моей ситуации. Если бы он знал, что люди Азара — и драконы Азара — собирались охотиться на меня, потому что через меня Азар может контролировать Зора. Что бы сделал Джек, если бы я была мишенью на его стороне?

На самом деле, я знаю, что сделал бы Джек. Я всегда это знала. Он бы разлучил нас. Мы бы расстались, потому что Джеку было бы безопаснее одному, а мне было бы легче прятаться, если бы я была одна. Он всегда напоминал мне, что в одиночестве есть безопасность. Когда вы ни от кого больше не зависите, вы знаете, с чем вам приходится иметь дело.

Джеку бы не понравилось, что я с Зором. Не потому, что Зор — дракон, а потому, что мы вдвоем — наши духи, «объединенные», как говорит Зор, — создаем небезопасную среду. За нами охотятся. Если Азар поймает меня, Зору конец. Я для него всего лишь обуза, а он для меня. Правда в том, что нам обоим было бы лучше выжить, если бы мы были разлучены.

Не имеет значения, что, когда он прижимает меня к себе — как он делает прямо сейчас, — я чувствую себя в безопасности. Не важно, что от его поцелуев у меня перехватывает дыхание или что просто нахождение с ним в одной комнате делает меня счастливой. Не имеет значения, что его приятные мысли заставляют меня чувствовать себя легко и радостно.

Речь должна идти о выживании, а не об эмоциях.

Я переворачиваюсь на другой бок и смотрю на него. Глаза Зора закрыты, его длинные золотистые ресницы едва видны в полумраке. Лунный свет льется через отверстие в потолке далеко вверху, и я могу разглядеть его лицо в тени. Он прекрасен. В моем горле встает комок, который, кажется, шириной в милю.

Было бы разумнее всего встать и уйти прямо сейчас. Чтобы скрыть свой запах и быть далеко к тому времени, когда он проснется. Но это трусость, а я никогда не была трусихой. Стерва, да. Упрямая, как всегда. Но трусливая? Это не мое. Когда Зор проснется утром, я поговорю с ним, и мы сядем и обсудим, как мы можем разорвать нашу ментальную связь, чтобы он мог быть свободен.

И поэтому я не буду его ахиллесовой пятой.

Глава 27

Зор

На следующее утро Эмма тиха, ее мысли витают где-то далеко. Она кажется встревоженной, но когда я прижимаюсь к ней носом, я чувствую, что это делает ее несчастной. Расстроенный, я уступаю ей, но внимательно наблюдаю за ней. Что-то беспокоит мою вторую половинку, и я должен узнать, что это, чтобы я мог это исправить.

В животе урчит от голода, но я не обращаю на это внимания. Вместо этого я остаюсь в двуногой форме и сажусь на корточки рядом со своей парой, пока она зашивает дырку в одном из своих ботинок. «Ты голодна? Пойдем на охоту?»

Она на мгновение задумывается, а затем качает головой.

— Я в порядке. Ты иди.

«Я останусь здесь, с тобой, — говорю я ей. — Я не хочу оставлять тебя одну».

Эмма поджимает губы и вздыхает.

— Зор, я чувствую твой голод. У меня в сумке еще осталось несколько батончиков. Я могу съесть один из них. Тебе нужно больше, чем мне. Иди на охоту.

«А если остальные вернутся? — Одна только мысль об этом наполняет меня гневом. — Я не оставлю тебя одну и без охраны».

— Я знаю. — Она улыбается мне, и она так прекрасна, что это наполняет меня вожделением. Я хочу прикоснуться к ней, опустить ее на пол прямо здесь и заявить на нее права. — Если ты волнуешься, то не уходи далеко, — говорит она мне. — А я просто еще раз надушусь духами.

При этой мысли у меня чешется в носу, но она не ошибается; вони достаточно, чтобы отвлечь внимание любого драконьего носа. Однако мысль о том, чтобы оставить ее, противоречит всем моим инстинктам. «Я не оставлю тебя».

Она откусывает нитку, чтобы обрезать ее, и смотрит на меня, на ее губах играет слабая улыбка.

— Отлично. Я пойду с тобой. Но если я свалюсь с твоей спины, ты будешь охотиться в одиночку.

Я протягиваю руку и касаюсь ее щеки. «Я не позволю тебе упасть, обещаю». Я скорее умру, чем позволю чему-нибудь случиться с моей Эммой.

***

Охота с ней на спине вскоре оказывается более трудной, чем мы ожидали.