Джеффри потрепал лопоухую собачку, а затем побежал догонять мать; пес с грустью смотрел ему вслед.

— Лорд Сент-Обен — хороший, даже замечательный человек, — продолжил мальчик их разговор, — но, когда он бывает у нас, ты… уделяешь ему слишком много внимания.

Диана вздохнула. Конечно, она всегда боялась, что ее сын может приревновать ее к Джервазу, поэтому старалась как можно больше времени проводить с ребенком. Впрочем, Джеффри был избалован вниманием трех женщин.

Взяв Джеффри за руку, Диана переждала, пока проедет тяжелая повозка, а затем повела его через дорогу.

— Прости, дорогой, если я чем тебя обидела, но, поверь, ты не прав. Мне очень нравится лорд Сент-Обен, но к нему я отношусь совсем не так, как к тебе. Тысяча лордов Сент-Обенов не уменьшили бы моей любви к тебе. — Решив, что можно затронуть и другую тему, Диана продолжила:

— И я бы любила тебя ничуть не меньше, если бы у меня родились еще дети. Ты — мой первенец, и ни дочь, ни другой сын твоего места не займут.

Мальчик крепче сжал ее руку, но ничего не сказал. Несмотря на малый возраст, ему о многом надо было подумать и многое понять.

Рынок был уже близко, оттуда слышался шумный говор. Увидев, что недалеко от них собралась какая-то толпа, мальчик вырвался из рук матери и бросился туда. Однако что-то в возбужденных голосах людей взволновало Диану и, подобрав юбки, она поспешила вслед за сыном.

Среди толпы зевак лежала женщина — торговка яйцами. У нее был эпилептический припадок.

Тело ее изгибалось, с покрытых пеной губ срывались хриплые, животные крики. Упав на землю, она выронила яйца и теперь билась в желтой массе, перепачкавшей ее простое серое платье. Другой торговец отгонял зевак.

— Идите-идите, — покрикивал он. — Скоро с ней все будет в порядке.

Кто-то из зевак смотрел на женщину с любопытством, кто-то — с жалостью, кто-то хихикал…

Бросив мимолетный взгляд на женщину, Диана посмотрела на сына. Губы мальчика дрожали, лицо побелело, выражение ужаса сковало его черты. Внезапно он резко повернулся и бросился бежать вниз по улице. Диана ожидала чего-то в этом роде, поэтому помчалась вслед за ним, но догнала Джеффри лишь через пару кварталов, да и то лишь потому, что мальчик задыхался от рыданий. Ребенок остановился у кондитерской, по лицу его текли крупные слезы. Уронив корзину на землю, Диана опустилась на колени и прижала к себе Джеффри, словно он был трехлетним малышом.

— Со мной… — прерывающимся от рыданий голосом заговорил Джеффри, — со мной то же самое… происходит?..

— Да, — подумав, призналась Диана. Яростно замотав головой, мальчик прошептал ей на ухо:

— Но это ужасно, омерзительно… Она была похожа на животное, а не на человека… Неудивительно, что они все глазели… — Он старался сдержать слезы и уткнулся лицом в шею матери. — Это несправедливо! Что я сделал Богу?! За что он меня так наказал?!

Диана крепко прижимала ребенка к себе, понимая, что не может сделать больше. Увидеть человека, переживающего эпилептический припадок, было ужасно, но еще хуже было осознавать, что такие же припадки происходят с тобой. Не обращая внимания на прохожих, Диана укачивала Джеффри, тихонько повторяя ему на ухо:

— Все хорошо, мой дорогой, все в порядке, все не так плохо…

Дрожать мальчик перестал, но еще не успокоился.

— Нет, мама, все плохо, и тебе это известно, — совсем по-взрослому проговорил он. — Со мной не все в порядке, я — не такой, как все. И всегда буду отличаться от других людей.

Диана поглядела на залитое слезами личико сына.

— Да, дорогой, ты не такой, как все. Может, это и несправедливо, но нам не понять помыслов Божьих. Каждый человек не похож на других, кто-то очень сильно отличается от остальных людей, но именно эти различия и делают нас теми, кто мы есть.

Мальчик утер рукавом слезы, пытаясь успокоиться.

— Я… не уверен, что понимаю тебя… — прошептал он.

Диана лихорадочно обдумывала, какими словами облегчить боль и страдания сына.

— Знаешь, твой учитель, мистер Харди, говорил мне, что ты замечаешь такие вещи, на которые другие мальчишки и внимания не обращают, ты всегда добр с новичками и с теми, у кого нет друзей. Разве это не так?

— Д-да… — нерешительно отвечал мальчик.

— Я горжусь тем, что ты так себя ведешь, — тихо промолвила Диана. — А скажи, стал бы ты считаться с другими, если бы не осознавал, что ты тоже чем-то отличаешься от обычных ребят?

— Я… я не знаю. Наверное, нет.

— Ну вот, видишь. Может, твое отличие от других людей и огорчает тебя, но разве это отличие не помогло тебе стать лучше?

Джеффри серьезно задумался.

— Понятно, — наконец сказал он. — Да. Может, так оно и есть. Однако означает ли это, что я должен радоваться тому, что у меня бывают припадки?

Улыбнувшись, Диана вытащила из кармана носовой платок.

— Ну, радоваться, конечно, не стоит, но и печалиться особо — тоже. Сердиться на Бога за то, что он несправедлив к тебе, нелепо.

Высморкавшись и вытерев глаза, Джеффри с любопытством поглядел на мать.

— А ты когда-нибудь сердилась на Господа? Вопрос сына застал Диану врасплох, но она решила не уходить от ответа.

— Да, — неуверенным голосом заговорила она. — И мне это не принесло пользы. Я не стала счастливее от этой злости и ничего не изменилось в лучшую сторону. Зато, когда я заставила себя перемениться, жить мне стало легче.

Диана поняла, что Джеффри собирается расспросить ее обо всем подробнее, поэтому поспешила перевести разговор на другую тему. Поднявшись на ноги, она весело предложила:

— Давай-ка, заглянем в кондитерскую, посмотрим, что там продается! Мне кажется, сейчас нам обоим нужно сладенькое лекарство.

Личико ребенка просветлело, и, вскрикнув от восторга, он побежал в лавку. Диана отправилась вслед за ним. Она всегда знала, что в один прекрасный день ее сын узнает, как выглядит человек, у которого случается эпилептический припадок. Надо сказать, она была даже довольна тем, что это произошло при ней, и Джеффри, похоже, все понял. Она даже пришла к выводу, что Джеффри легче относится к разным жизненным передрягам, чем она сама.

Сойдя на землю в Нидерландах, Джерваз скоро напоролся на соединение французских войск и решил, что фортуна оставила его. Впервые он спросил дорогу у какого-то человека, показав ему фальшивые бумаги и говоря с аристократическим французским акцентом, но в следующий раз, когда надо было узнать путь, виконту не повезло. Он попал в руки к стражникам, которые уже получили описание его внешности и, убедившись, что перед ними — лорд Сент-Обен, известный британский шпион, арестовали его. Джервазу удалось бежать из маленькой местной тюрьмы. При попытке к бегству его ранили в руку.

После этого на лорда началась настоящая охота, и ему бы не выбраться из этой переделки, не повстречай он небольшой цыганский табор. Джервазу доводилось прежде работать с цыганами, поэтому он немного говорил на их языке. Бродяги ненавидели Наполеона из-за того, что тот лишил их возможности свободно передвигаться по Европе, поэтому, за некоторое вознаграждение, разумеется, они с радостью взяли англичанина к себе и отправились с ним в Данию. Что и говорить, Джерваз путешествовал гораздо медленнее, чем предполагал, зато его шансы добраться до генерала Романа возросли. Д по пути он мог хорошенько подумать о том, кто из тех людей, которым было известно о его поездке на континент, мог предать его.