Малыш вообще любил эти утренние часы, когда город еще спал, на улицах не было прохожих, не гудел транспорт, воздух еще не нагрелся и не пропитался бензиновыми испарениями. В эти утренние часы казалось, что природа на короткое время взяла верх над техническим прогрессом.

Вчера ночью, когда они возвращались после маленького спектакля, устроенного возле особняка, Малыш заскочил в ресторан, который работал до утра, и отозвал того официанта, с которым договорился. Кочетков, к его удовольствию, в ресторан не стал заходить, только попросил взять ему еще бутылку коньяка. Ту, что была у него с собой, он уже выпил.

Увидев Малыша, официант кивком головы дал понять, что видит его, но в данный момент подойти не может, потому что обслуживает клиента. Малыш тогда решил сходить и взять коньяк для Кочеткова. Они встретились с официантом возле бара.

— Ну что, как успехи? — спросил Малыш.

— Все нормально, я сосватал ему Марго, — сообщил официант. — Он на нее сразу клюнул, как только она появилась тут. Самая знойная из моих женщин. Ни один мужик перед ней не может устоять.

«А что ты ее передо мной расхваливаешь, словно продавать собираешься? — подумал Малыш. — Типичный сводник. Интересно, сам-то ее услугами пользуешься? Или больше по мальчикам порхаешь?» Было что-то в поведении и манерах официанта такое, что наводило Малыша на подобные мысли.

— Ладно, короче, давай о деле, — оборвал он официанта. — Она его к себе повезла или у него своя хата тут?

— Не могу сейчас сказать, потому что Марго с ним внезапно исчезла, — развел руками официант. — Но завтра она должна будет обязательно передо мной отчитаться, тогда я все узнаю. Но, по всей видимости, деньги у него есть, иначе Марго давно бы уже вернулась. Она у нас девушка дорогая. Значит, договорились на всю ночь.

— Сколько она стоит на ночь? — спросил Малыш, конечно, не за тем, чтобы потом попользоваться этой Марго.

— О, не меньше трехсот баксов, — воскликнул официант. — Но для особых клиентов, — он бросил на Малыша взгляд, предназначенный, по-видимому, именно для особых клиентов, — можно сделать скидку.

«Триста баксов — немалая сумма за ночь с проституткой, — подумал Малыш. — Обычно ее может отстегнуть только тот, у кого этих баксов много. А откуда так много баксов у вчерашнего священника, который торчал до этого столько времени в глухом лесу? Ответ один: золото. Он привез его в город и реализовал какую-то часть. Или привез часть, а все остальное оставил там, в сгоревшем поселке».

— Обещанные бабки получишь тогда, когда узнаешь у своей Марго все, что я просил, — сказал он официанту и, отметив, что тот слегка расстроился, добавил: — Если она окажется такой же умницей, как ты, то я добавлю еще двадцатку. Завтра во сколько она будет отмечаться у тебя?

— Перед открытием ресторана, в пять вечера, — ответил официант, воспрянувший духом.

— Хорошо, завтра в это время я буду тут, — сказал Малыш. — Но если ты вдруг решишь сыграть двойную игру и сорвать с клиента Марго бабки за то, что расскажешь о проявленном к его персоне интересе, я тебе шею сверну! Ты это понял?!

Каким бы официант ни был, трусливым или жадным, но работа в ресторанной сфере, где бывает разный клиент, да еще кураторство над группой проституток, научили его бороться за место в жизни. Иначе он давно бы уже выпал из этой золотой обоймы, приносящей хорошие дивиденды.

— Мишаня, иди сюда, меня обижают, — неожиданно для Малыша крикнул он в распахнутую дверь, ведущую в ресторанную подсобку.

В дверном проеме тут же, словно он только и ждал, когда его позовут, показался шкаф два с половиной на полтора метра с огромным животом, ногами, как у слона, и руками гориллы. Кончалась эта гора маленькой головкой, в которой, вероятно, серого вещества было не больше, чем у воробья, и злыми глазками, которые сразу же уставились на Малыша. Губы этого мастодонта блестели от жира и что-то жевали.

— Кто, этот? Ты, шибздик, я из тебя сейчас отбивную сделаю, а потом на фарш перекручу, понял?

Малыш догадался, что официант специально подвел его к этой двери, видимо, тут он всегда беседовал с теми, кого опасался. Шкаф двинулся на Малыша, который едва перерос ему то место, которое должно было бы называться талией. Официант отошел чуть в сторону, чтобы не мешать расправе.

— Он мне еще стольник должен, — сказал он шкафу.

«Вот сволочь, — мелькнуло в голове у Малыша. — Решил воспользоваться моментом, и содрать на тридцать баксов больше. Вероятно, привык с помощью этого Мишани трясти лохов».

Многие мужики, несмотря на то, что физически сильны и владеют каким-то приемами, почему-то сразу теряются при виде эдакой горы мяса и сала, которая двигалась сейчас на Малыша. Да, создается ощущение, что сейчас она тебя погребет под собою. Но в том-то и дело, что вся сила этой громадины в ее весе. И вся уязвимость тоже в этом. Если ты попал под нее, то тебе конец, задавит, задушит, растечется по тебе двумя сотнями килограммов, раскатает тебя в блин. Ну и сам виноват, не попадайся. Отойди в сторонку, и она протопает мимо. А пока поймет, что промахнулась, пока развернется — бей.

— Мочи его, Мишаня! — подуськивал громилу официант. — Мочи!

Где-то под огромным пузом между толстыми ляжками у Мишани скрывалось то, что отличало его от представителей иного пола. Туда-то и решил нанести удар Малыш, чтобы сразу освободиться от этого Мишани и продолжить свой разговор с официантом.

Малыш не становился в эффектную боевую стойку, не прыгал, не кричал устрашающе, как это любят делать на каждом шагу герои многочисленных боевиков. Пять ударов, которые нанесла его правая нога в то место, куда он целился, были такими короткими и неуловимыми для восприятия, что стороннему наблюдателю, в данном случае официанту, показалось, что его дорогой друг и защитник Мишаня сам наткнулся на что-то невидимое и заревел от боли.

Малыш отошел в сторону, чтобы ревущий шкаф не рухнул на него. А тот, закатив от боли маленькие свинячьи глазки кверху, пытался дотянуться до своего пострадавшего мужского богатства руками, но ему мешал живот. Он опустился на колени, вернее, рухнул, отчего пол дрогнул, словно при землетрясении баллов в пять.

— Мишаня, что с тобой? — прошептал пораженный тем, что произошло у него на глазах, официант.

— Ничего страшного, через часик очухается, — успокоил его Малыш. — Ну так что, будут еще возражения?

— Нет-нет, я все сделаю так, как вы просили, — официант аж отпрыгнул, как кузнечик, подальше от Малыша, опасаясь, что с ним может произойти та же беда, что и с Мишаней.

— Еще бы ты не сделал, — усмехнулся Малыш и посмотрел на корчившегося на полу Мишаню. — Твоему другу надо худеть, а то у него скоро ребра начнут трещать от жира, — посоветовал он и пошел к выходу.

* * *

— Как ты можешь так сидеть? — голос Серова вывел Малыша из легкой медитации, во время которой ему лучше думалось. У тебя что, костей нету? Это йога?