Аргента? Мне показалось, что между нами появилась некая дружеская связь. Могу ли я рассчитывать на новую встречу с ним?

— Нет, — помрачнев, отрезал Чёрный лорд и повернулся к своему коню, после чего негромко добавил: — разве что он сам этого захочет.

Марк усмехнулся и что б скрыть это, низко поклонился, провожая главного придворного алхимика. Тот выехал из переулка и повернул на юг, к кладбищу Морриган, а Марк, проводив его взглядом, пошёл ловить своего коня.

Когда он вернулся на перекрёсток улицы Плюща и Королевской, там уже воцарился относительный порядок. Король уехал во дворец со своими приближёнными, на мостовой в ряд лежали лицом вниз несколько десятков связанных бунтовщиков, а стражники ещё приводили новых и так же укладывали их рядами. За всем этим наблюдал мрачный Адемар, возвышаясь на своём коне над этим действом. Заметив друга, он подъехал к нему.

— Ты догнал его? Кто это был? — спросил он.

— Я его догнал и даже поговорил с ним, но задержать не посмел.

— Да что ты? Ты не посмел задержать среди бела дня какого-то парня в маске, у которого есть собственная армия и который имеет наглость приказывать своим людям целиться в горожан в присутствии короля?

— Именно так. Ты же заметил, что Жоан не позволил тебе вмешаться в его действия. Он знает этого человека и доверился ему.

— И ты не скажешь мне, кто это?

— Волею судьбы, Рене, я оказался тем, кому выпало знать многое из того, о чём бы я предпочёл остаться в неведении. В любом случае, я должен хранить чужие тайны и не могу раскрыть их даже друзьям. Если любопытство так мучает тебя, спроси об этом у Жоана, может, он и сочтёт возможным всё объяснить тебе, учитывая твой статус.

— Дело не в любопытстве! — обиделся Адемар. — Но я должен знать, что, чёрт побери, происходит во вверенном мне городе!

— Спроси у короля, — повторил Марк. — Ничего другого ты от меня не услышишь, — он осмотрелся по сторонам и вдруг нахмурился. — А где де Полиньяк? Его уже увезли в Чёрную башню?

— Он смылся под шумок, — проворчал Рене, и Марку стала понятна причина его раздражения. — Когда мы стали хватать в толпе этих смутьянов и головорезов, здесь началась настоящая свалка, а он слез с коня и как-то выбрался из этой толчеи. Я заметил это только после того, как мы навели тут относительный порядок и разогнали толпу. Я надеялся, что его задержат на соседних улицах, где стоят цепи городской стражи, но только что мне доложили, что его там не видели. Он сбежал.

— Вряд ли он сможет выбраться из города, — заметил Марк. — И всё же стоит поспешить, чтоб схватить его. К тому же нужно наведаться в его особняк, чтоб он не успел уничтожить доказательства заговора. Останься здесь и займись этим сбродом, а я поеду на улицу Золотой лозы.

— Возьми моих людей, — произнёс Адемар. — Сержант! Пойдёте с графом де Лормом и поможете ему! Исполняйте все его приказы, как если бы они исходили от меня.

И Марк, с благодарностью кивнув другу, развернул коня, а за ним уже спешили стражники прево под командованием усатого сержанта.

Граф де Полиньяк понял, что проиграл, едва увидел высыпавшиеся на дорогу слитки. Де Лорм заманил его в ловушку, в качестве приманки подсунув ящики с драгоценным металлом, который когда-то был усыпальницей законного наследника короля Алфреда, а теперь стал обезличенными и совершенно одинаковыми отливками, помеченными клеймом де Лорма. Он в один миг лишился надежды на то, что его мечты сбудутся, и он станет негласным правителем Сен-Марко.

После того, как солдаты Адемара кинулись ловить его приспешников, он спрыгнул с коня и, протолкавшись сквозь возбуждённую толпу, нырнул в распахнутую дверь ближайшего дома. Его обитатели, напуганные внезапно вторгшимися к ним чёрными лучниками, спрятались где-то в дальних покоях, и он беспрепятственно прошёл через весь дом, сбрасывая на ходу свои доспехи. Он знал, что все подобные дома имеют чёрный ход в задней части дома, который ведёт на узкую улочку, куда заезжают телеги поставщиков, торговцев и возчиков воды. Выйдя через небольшую дверцу в кухне, он дождался такой телеги и, улучив момент, когда возчик отвернулся, запрыгнул в неё и накрылся дерюгой. Он слышал, что вскоре стражники остановили телегу, но откинув край дерюги с другой стороны, убедились, что там сложены пустые бочки из-под вина, и позволили ей проехать дальше. Оказавшись за пределами оцепления, он вскоре выбрался из своего укрытия и, спрыгнув на землю, устремился прямо к своему дому. Он понимал, что возвращаться туда опасно, но нужно было уничтожить самые важные бумаги и перед побегом прихватить из сейфа ценности.

Добежав до дома, он поднялся по ступеням и вошёл в холл. Отмахнувшись от лакея, он поднялся на второй этаж и направился прямо в кабинет. Открыв сейф, он вытащил оттуда ларец с деньгами и украшениями, а заодно и пухлую стопку бумаг. Краем глаза он заметил, что в кабинет вошёл Феликс и остановился у стола, наблюдая за его действиями.

— Что стоишь столбом! — крикнул ему граф. — Немедленно растопи камин!

Он принялся перебирать бумаги, ища то, что нужно сжечь, а потом, прорычав что-то нечленораздельное, смял всю пачку. Только тут он заметил, что Феликс всё так же стоит у стола и с любопытством смотрит на него.

— Ты что, не слышал, что я сказал? — заорал де Полиньяк, кидаясь к нему и чувствуя, что ему немедля нужно сорвать на ком-то злость, хотя бы на этом глупом мальчишке.

Он замахнулся, собираясь привычно отвесить ему затрещину, но тот вдруг перехватил его руку и сжал так, что граф скрипнул зубами от боли.

— Не смей меня бить, — проговорил Феликс, и вдруг его лицо странно переменилось, скулы расширились, а глаза наоборот сузились, и спустя мгновение перед ним уже стоял совсем другой, незнакомый человек. — Ты уже задолжал мне обе руки за то, что дважды ударил меня раньше, — процедил он.

— Кто?.. Кто ты такой? — завопил граф. — Где мой сын?

— Я демон, — ответил незнакомец, наступая на него. — А твоего сына мы съели. Вернее, мы сначала его допросили, а потом съели. Он влез в мой дом и пытался меня ограбить. Ты знаешь, у каждого есть право на грабёж, оно свято, но после этого нужно быть готовым ответить за это. И если не можешь отбиться, выкрутиться или сбежать, то лучше не лезть в чужую нору. Он не смог сделать ни одного, ни другого, ни третьего, и был растерзан на куски и сожран