— А давай сходим узнаем? — говорит Джиллиан.

Она переставляет блюдо с индейкой на холодильник, где Ворону ее не достать, а картофельное пюре и сковороду с каштановым фаршем для индейки проворно засовывает в неостывшую духовку.

— Не надо, — говорит Салли, — в нашем возрасте не суют нос в чужие дела.

Однако она не слишком сопротивляется, когда Джиллиан тянет ее сперва к шкафу с верхней одеждой, где они хватают себе по старой куртке, а потом — к входной двери.

Сестры идут быстрыми шагами по улице Магнолий, сворачивают на улицу Пибоди. Проходят парк и городской пустырь, куда неизменно попадает молния, и направляются прямо к аптеке. Все торговые заведения на их пути закрыты — мясная лавка, булочная, химчистка.

— Там будет закрыто, — говорит Салли.

— Не будет! — отзывается Джиллиан.

Но когда они доходят до аптечного магазина, там темно. Сквозь витрину можно разглядеть ряды флаконов с шампунем, стеллаж с журналами, стойку, за которой было выпито столько стаканов лимонада. Все нынче в городе закрыто, но когда они отворачиваются от витрины, собираясь уходить, то видят мистера Уотса, чье семейство с незапамятных времен держит эту аптеку, а сам он живет в квартире над нею, на верхнем этаже. Он выходит следом за своей женой, неся в руках два пирога со сладкой картошкой, которые они везут дочери в Марблхед.

— Оуэнсовы девочки! — восклицает он, завидев Салли и Джиллиан.

— Так точно! — рапортует с широкой усмешкой Джиллиан.

— У вас сегодня закрыто, — говорит Салли. Они задерживают мистера Уотса, его супруга, переминаясь с ноги на ногу у машины, знаками призывает его поторопиться. — А что сталось с той девушкой? Которая еще лишилась речи?

— С Айрин? Она живет во Флориде. Похоронила мужа прошлой весной и через неделю уехала. Я слышал, что, кажется, снова вышла замуж.

— Вы не ошиблись? Мы говорим не о разных людях?

— Ну как же — Айрин, — подтверждает мистер Уотс. — Кафе свое открыла в Хайленд-Бич.

Домой Джиллиан и Салли возвращаются бегом. Смеются на бегу и из-за этого то и дело останавливаются перевести дух. Небо нахмурилось, в воздухе потянуло холодом, но их это не смущает. Тем не менее, когда они добегают до черной кованой калитки, Салли мгновенно обрывает смех.

— Ты что? — спрашивает у нее Джиллиан.

Того, о чем подумала Салли, не может быть. Она подумала, что там, в огороде, согнувшись, копается среди вилков капусты Гэри Халлет, а этого попросту быть не может.

— Ба, смотрите, кто приехал! — говорит Джиллиан довольным голосом.

— Их рук дело, — говорит Салли. — Потрудились над голубиным сердечком!

Увидев Салли, Гэри выпрямляется и стоит вороньим пугалом в черном пальто, не зная, помахать ли ей рукой.

— Ошибаешься, — говорит сестре Джиллиан. — Они тут совершенно ни при чем!

Но что за дело Салли, если Джиллиан и позвонила на прошлой неделе Гэри Халлету — спросить, сколько еще он собирается ждать? И какая ей разница, если он после этого звонка носил в кармане пиджака сложенную вчетверо бумажку с адресом тетушек? Не все ли ей равно, когда она припускается бежать по выложенной песчаником дорожке, что подумают и скажут люди? Что бы там ни было, Салли Оуэнс твердо знает одно. Если просыплешь соль, брось щепотку через левое плечо. Всегда сажай розмарин у садовой калитки. Не забывай поперчить картофельное пюре. Держи на счастье в саду розы и лаванду. Люби, когда придет любовь.