Причитая и охая, хозяйка проводила незваных гостей до самого экипажа. Едва они сели в карету, как Николя немедленно стал выстраивать гипотезы, вытекавшие из посещения улицы Кристин.

— Две недели назад лорд Эшбьюри под выдуманным предлогом прибыл в Париж. Глупость хозяйки пансиона и отсутствие проницательности у наших людей — боюсь, что с уходом Сартина в нашей работе сбои происходят все чаще, — позволили ему избежать полицейского надзора, который осуществляется над всеми иностранцами. Он спокойно разгуливает под вымышленным именем, что-то ищет под вымышленным предлогом и с неведомой нам целью ездит в Версаль. Там он случайно сталкивается со мной практически нос к носу и спасается бегством. Он выслеживает меня и, полагаю, отдает приказ убить. Но покушение возле дома графа д'Арране проваливается. Предчувствуя, что я стану его искать, он мчится в Париж, завершает свои дела, принимает своего агента и удирает из гостиницы. Париж велик! Интересно, где теперь он прячется?

— Не кажется ли вам, что он направился прямо в Кале? — задал вопрос Семакгюс.

— Нет, не кажется. Его миссия еще не окончена. Каким-то образом я встал у него на пути. Но куда ведет этот путь? Повторяю еще раз: совпадений не бывает, не бывает совпадений…

Николя стукнул кулаком по плюшевой обивке скамьи, и вверх поднялось облачко пыли.

— Никто не заставит меня поверить, что лорд Эшбьюри, или, как он именует себя здесь, Фрэнсис Сефтон, совершенно случайно остановился в гостинице в четырех шагах от дома Дюшампланов! Не знаю, почему он это сделал, но узнаю непременно!

— Согласен, надо понять, что привело его во Францию и — подчеркнем — заставило скрываться под вымышленным именем, — произнес Семакгюс. — Остаются также Дюшампланы, чье поведение, на мой взгляд, содержит некую загадку.

— Я не хотел сразу перегибать палку, а потому не стал подниматься, чтобы поговорить с супругой. Пусть они по-прежнему чувствуют себя в безопасности. Если они успокоятся, мы от этого только выиграем. Что же касается младшего брата, уверен, он появится еще не скоро. Однако я не могу поверить, что причиной убийства в особняке Сен-Флорантен является выгода. Эти люди достаточно богаты. Тогда что?

— Прежде всего, успокойтесь, иначе у вас начнется лихорадка.

— Боюсь, как бы не пришлось начинать все сначала. Ленуар поручил мне столько разных дел, что за ними я потерял нить основного расследования. Нужно еще раз допросить Миссери. Где нашли тело Маргариты Пендрон? Необходимо вновь побеседовать с герцогиней де Ла Врийер. Говорят, она дружна с госпожой де Морепа, к которой я неожиданно попал в фавор. Возможно, супруга министра поможет мне в этом… Наконец, надо отыскать воздыхателя Маргариты Пендрон. Этот Ад, о котором мне рассказала молоденькая горничная герцогини, являет собой сплошную загадку. Сама девушка родом из Нормандии…

— И, конечно, сохранила выговор своей родной провинции? — спросил Семакгюс и с лукавым видом посмотрел на Николя.

— Черт возьми, еще как сохранила!

— Тогда ваш воздыхатель найден. Ваш Ад — это всего лишь Эд, имя младшего Дюшамплана. Миссери, если, конечно, не станет врать, это подтвердит, и таким образом мы сможем объяснить множество вещей.

— Спасибо, дорогой Гийом. За сегодняшний день ваши размышления уже дважды помогли мне. А ваш кучер спас мне жизнь. Ваши подсказки открывают перед нами богатые перспективы, но, к сожалению, всех вопросов они все равно не решают. Есть факты, относящиеся к области желаемых видимостей, и не более того…

Семакгюс велел кучеру ехать в аптекарскую лавку господина Никеза, что на улице Жоайери.

Не знал, что Бисетр построили для того, чтобы производить на свет болезни и порождать преступления.

Мирабо

Николя узнал господина Никеза: этот аптекарь накладывал ему повязку после покушения, совершенного на него во время расследования дела об исчезновении комиссара Лардена. Семакгюс и аптекарь осмотрели повреждение и, посовещавшись, единодушно отвергли спиртовые настойки, тинктуры и бальзамы: рана была неглубокой и не требовала сильнодействующих средств, нередко превращавших царапину в язву, ибо, останавливая кровотечение, они вызывали ожог и омертвение здоровых тканей. Оба единодушно решили применить обычный гипсовый пластырь и стянуть им края раны. Промыв жжеными квасцами поврежденные ткани, они наложили повязку из смеси хлебного мякиша, молока и оливкового масла; повязку следовало менять три раза в день. Слушая их, Николя чувствовал себя дичью, в присутствии которой повара обсуждали способы ее приготовления.

Когда они высадились из кареты под портиком Гран Шатле, на улице уже стемнело. Бурдо и Рабуин ждали их в дежурной части. Инспектор с волнением спросил, как чувствует себя Николя. Он все еще упрекал себя за то, что не был рядом с другом в столь опасной стычке.

— Бурдо нравится, когда к вам подсылают убийц, — заметил Семакгюс. — Тогда у него появляется повод в очередной раз спасти вас.

В ответ раздался дружный хохот.

— Итак, — начал Николя, — что вы мне скажете? Какие новости?

— Сначала о бонбоньерке. Мы отправились на улицу Сен-Мери, в особняк Жоак, где торгуют табакерками и разными драгоценными безделушками на любой вкус, одна другой лучше. Никогда не видел столько коробочек — золотых, серебряных, с эмалью, из папье-маше, панциря черепахи, слоновой кости, ирландской кожи, кожи ската и еще бог знает чего!

— И, насколько я вижу, сие великолепие ослепило вас!

— Напротив, я возмущен бессовестным изобилием бессмысленных предметов роскоши, стоимость которых равна стоимости хлеба для многих голодных ртов.

— О, — насмешливо произнес Семакгюс, — это говорит Руссо!

— Смейтесь, смейтесь, настанет день, когда… Но пока еще не время. Итак, мы предъявили коробочку. Приказчик из лавки заявил, что он ни в чем не уверен, однако ему кажется, что это работа настоящего мастера. Другой приказчик, тот, который служит дольше всех, предположил, что изделие создано Робером Жозефом Огюстом, известным мастером, проживающим на улице Моннэ. Мы отыскали мастера и расспросили его. Он, действительно, золотых дел мастер, литейщик и гравер, поставщик главных дворов Европы. Он признал свое изделие и опознал клеймо: голову легавой собаки.

— А покупатель?

— Сейчас дойдем и до него, — произнес Бурдо, забавляясь нетерпением Николя. — Ибо тут есть над чем задуматься. Заказчиком числится граф де Сен-Флорантен, герцог де Ла Врийер, нынешний министр Королевского дома.

— Давайте все по порядку. Действительно ли речь идет именно о нем? Он лично явился за покупкой?

— Вот еще! Разумеется, он прислал вместо себя человека. Однако Огюсту, у которого на клиентов глаз наметан, показалось, что посланец герцога — не простой слуга; сей господин приобрел у него кольцо с рубином.

— Что в наше время далеко не всегда характеризует дворянина, — с улыбкой заметил Николя. — Он описал вам этого посланца?