Зажмурив глаза, она убеждала себя спать дальше, продолжая твердить, что это лишь кошмарный сон: он должен быть в тюрьме, он не мог выйти на свободу, они не могли его выпустить и не предупредить ее!

– Открой глаза! – Он схватил ее за волосы и дернул голову назад. Что-то сдавило ей шею. – Открой глаза, если не хочешь задохнуться, Кларисса!

Она открыла глаза. Давление ослабло.

– Ты ждала меня, правда? Хотела, чтобы я пришел? Ты просто стеснялась сама меня позвать?

Ее сердце колотилось с такой силой, что казалось, вот-вот лопнет. Оно просто не сможет выдержать такой темп; вот сейчас оно вытолкнет кровь в последний раз – и остановится.

Она снова попыталась отпихнуть его. Кожу на запястьях обожгло, словно по ним полоснули бритвой; плечи неестественно вывернулись, и она испугалась, что руки сейчас оторвутся.

Он зарылся лицом ей в живот и, сминая шелковую сорочку, подсунул руки ей под бедра.

– Ты так сладко пахнешь, – шептал он, прижимая ее к себе. – Это ведь для меня, правда? Ты думала обо мне, Кларисса? Представляла, что я собираюсь с тобой сделать?

Он вытер ей щеки одеялом.

– Почему ты плачешь? Ты расстроена?

Кларисса попыталась кивнуть; она едва шевельнула головой, опасаясь, что иначе задохнется.

Он потянулся к ногам кровати. Когда он снова повернулся к ней, в руке у него был нож с клинком в форме наконечника копья. Она услышала собственный стон.

– Думаю, нам стоит побеседовать о том, как ты со мной обращалась. Я обещал наказать тебя, помнишь? – Он положил нож, и она почувствовала, как черепаховая ручка коснулась ее талии. – Красивая сорочка. – Он водил ладонью по бледно-фиолетовому шелку. Сорочка задралась выше бедер; она дергала руками, пытаясь вернуть ее на место. – Ты сшила ее для пожарного? – закричал он, схватив ее за плечи.

Она отрицательно качнула головой, и удавка на шее снова затянулась. Пробежав по ней пальцами, он ослабил нажим.

– Задохнуться очень просто, Кларисса. Не думай, что сможешь так легко и быстро освободиться. – Он подобрал нож. – Он очень острый. – Приподняв подол, он натянул его и медленно повел нож в сторону ее шеи, разрезая сорочку ровно по центру. – Ты боишься? – Она беззвучно плакала, пытаясь вжаться в матрас и отодвинуться подальше от ножа. – Я вижу, что боишься. Это хорошо. Мне это нравится.

Нож замер на уровне груди, нацелившись лезвием ей в подбородок. Она едва дышала: ей казалось, что он проткнет ее, как только ее грудь хоть немного шевельнется.

– Я считал тебя настоящей принцессой. А ты оказалась такой же, как все. Сейчас ты совсем не похожа на принцессу.

Он резко дернул нож вверх, и она закричала, но из ее горла вырвался лишь какой-то мерзкий скрип; этот скрип прекратился только тогда, когда она осознала, что нож ее так и не коснулся.

– Я мог бы раздеть тебя раньше – пока ты спала, надышавшись хлороформа. Но мне хотелось, чтобы ты была в сознании. Вот о чем я мечтал. – Он перерезал одну тоненькую лямку, затем другую.

Он положил нож рядом с ее головой и, раскрыв на груди сорочку, начал выкручивать сосок. У нее снова вырвался полузадушенный крик.

– Как по-твоему, что я чувствовал, глядя на вас? Тебя это не волновало, правда? Ты меня провоцировала, Кларисса. Намеренно провоцировала. – Он сильно тряхнул ее, и она испугалась, что он сломает ей позвоночник. Мозг, казалось, ударился о череп. – Ты еще хуже, чем моя прежняя девушка. Что бы я для тебя ни делал, тебя это не устраивает. Ты прогоняешь меня и находишь другого. Другого женатого – а как же иначе! Бедная миссис пожарная… но тебе на нее наплевать! – В уголках его рта собралась слюна. – Ты ведь трахалась с ним, пока я был в тюрьме? Ты ему уже надоела. После первого же раза.

Его рука нажала у нее между ног.

– Он не знает, что тебе нужно, – произнес он, просовывая пальцы под трусы из того же фиолетового шелка, что и сорочка. Потом стянул с себя рубашку и расстегнул ремень. Она попыталась сжать бедра, но он разрезал трусы ножом и отшвырнул их в сторону, а затем рывком раздвинул ей ноги. – Из-за твоего поведения мне еще труднее себя контролировать!

Она брыкнула его ногой, и он с размаху ударил ее кулаком в живот. Он выбил из нее весь воздух; ее замутило, во рту появился соленый металлический привкус. Она подумала, что сейчас захлебнется собственной рвотой. Он чем-то обвязал ей лодыжки и притянул их к столбикам в спинке кровати. Дергая ногами, она снова и снова пыталась крикнуть «нет», но ей не удавалось выговорить даже это коротенькое слово.

Потом он начал фотографировать. Каждая вспышка отдавалась в глазах резкой болью. Она зажмуривалась, и он принимался трясти ее, требуя, чтобы она открыла глаза и смотрела на него. Наконец он отложил фотоаппарат. А потом лег на нее сверху.

Она дергалась и извивалась, пытаясь выкатиться из-под него. Он сжал кулак и со всей силы ударил ее по голове. Ее череп взорвался; мозг как будто сверлили дрелью. «Огненные ангелы», – подумала она и словно со стороны услышала свой полузадушенный крик.

К ее лицу прикоснулось что-то холодное. Она обязана была понять, что это; она знала, что, пока она не поймет, ей нельзя шевелиться; она должна лежать тихо, как мертвая. И она поняла. Поняла, что это нож, – за сотую долю секунды до того, как он наклонился и разрезал ей щеку.

Она почувствовала, что силы ее покидают. Краем глаза она увидела, как изменилось выражение его лица. Его руки засуетились около ее рта, срывая повязку, которая его закрывала. Потом он разрезал стянувшую ее шею петлю, и она поняла, что жадно ловит ртом воздух, пытаясь заглотить как можно больше. Приподняв ей голову и плечи, он поднес к ее рту стакан воды и приказал пить. Она дрожала; вода стекала по подбородку и капала на грудь, смешиваясь с чем-то красным. Все кругом было красным, и она никак не могла понять почему. Он промокнул ее лицо разрезанной сорочкой.

Секунду он озадаченно смотрел на нее, словно потрясенный результатом своих действий. Его лицо неуверенно вытянулось: казалось, он не понимает, почему все так обернулось. Он потряс головой и поморгал, как человек, у которого ненадолго помутилось в глазах.

Потом он долго мял и щипал ее грудь, присасывался к ней и кусал так больно, что она снова закричала. Прикрыв ей рот ладонью, он приказал ей заткнуться и начал стягивать с себя расстегнутые брюки и плавки; затем лег на нее сверху, схватил за волосы и притянул ее голову к своему лицу, глядя на нее с выражением Аполлона, сдирающего кожу с Марсия, – любовно и мягко, словно он не убийца, а сестра милосердия.

– Ты заставила меня ждать слишком долго, – прошептал он почти нежно и с силой вошел в нее.

Она тихонько плакала, думая о том, что не сможет дотянуться до него и получить его ДНК под ногтями; но, как только он кончит, его ДНК окажется у нее внутри, и, когда ее тело найдут, у них наконец будет доказательство.

– Смотри на меня. Назови меня по имени.