устроились прямо на венце.

— Выходит, Лисандр просился назад, а Браннан его не принял? — командир усмехнулся, но смешок получился с налётом горечи, а улыбка вышла кривой. — Этого я не знал.

— Меня вот что заботит, — подал голос рыцарь Сентября. — А ты, выходит, тоже сновидица, как и твоя мать?

Брендалин вскинула подбородок, не забыв, впрочем, повернуться к слушателям здоровой щекой.

— Это не твоё дело, недоэльф!

— Ишь какая вредная! То улыбается, то кусается, — восхитился Мартин. — Сентябрь, она не твоя дочь случаем?

— Нет, не моя, — отрезал Шон, не считая нужным пускаться в дальнейшие пояснения.

— Если вам интересно, её дар довольно слаб, — задумчиво произнёс Каллахан, не обращая внимания на то, как вытянулось от досады лицо Брендалин. — Его хватило, чтобы поддерживать связь с матерью. И чтобы Лисандр смог ей присниться. Родная кровь усиливает связь.

— Бедный король, ужасный гейс! — вслух посочувствовал Элмерик. — Как он, небось, потом себя проклинал за то, что связался с Лисандром… И как только с ума не сошёл?

— А кто сказал, что не сошёл? — вздохнул Шон. — Это он остался в истории под прозвищем Артур Обличитель.

— Артур Шестой! — ахнул бард, — создатель Ордена Искупления! Это он запретил дикую магию.

— Сложно обвинить его в том, что он её боялся, правда? Как и в том, что Его Величество никому не доверял и повсюду видел заговоры.

— Некоторые из них, кстати, были вполне реальными, — добавил Каллахан. — Ты тогда многое пропустил, Шон.

— Ну спасибо, что напомнил!

— Простите, что прерываю, — Брендалин закусила губу. — Я хотела бы узнать, стоила ли моя история королевской помощи?

В её голосе было больше страха, чем вызова. Но эльфийка держала лицо до последнего.

— Пожалуй, я услышал кое-что новое для себя, — кивнул Каллахан. — Я устрою вам встречу с Брэннаном. Но решать ему. И я бы на твоём месте на тёплый приём не рассчитывал.

— Это ещё почему? — Брендалин игриво улыбнулась; на её плече распустился синий цветок. — Он был без ума от моей матери. А я, говорят, на неё похожа…

Элмерик поперхнулся и закашлялся. Эльфийка же, глянув на него, звонко рассмеялась:

— Я снова сделала тебе больно, глупый мальчик? Прости, но мы плохая пара. Признаться, смертные вообще не в моём вкусе. Не знаю, что тогда на меня нашло…

— Не льсти себе, — хрипло отозвался бард. — Мне всё равно, с кем ты сейчас путаешься. Хочешь предложить себя королю — валяй…

На его плечо легла тяжёлая ладонь наставника. Он то ли призывал Элмерика не забываться, то ли пытался приободрить, а может, и то и другое разом.

— У Браннана крепкая память. Он долго помнит добро, но ещё лучше запоминает обиды. Быть дочерью Алисандры — дурная рекомендация. Впрочем, не будем загадывать… — Каллахан протянул Брендалин руку. — Идём.

— Нет, прошу: пусть он придёт сюда!

— Не много ли чести?

— Только в сердце леса дядюшка не сможет проследить за нами, — вздохнула Брендалин. — И есть ещё кое-что, о чём вам следует знать. Лисандр научился от фоморов не только лжи. Он может заставить меня сделать то, чего я не хочу. Прежде эльфы могли творить подобные вещи лишь со смертными — когда зачаровывали и уводили в холмы или просто дурачили их, — но никогда со своими сородичами.

— Тревожное известие, — нахмурился Каллахан. — Пожалуй, я позову брата.

— Что, сюда? Прямо сейчас? — вскинулся Шон. — Знаешь, мне не хотелось бы…

— Тогда проснись. Мне ничто не угрожает, как видишь. И Мартина с собой забери. Ему, небось, наскучили наши эльфийские церемонии.

— Нет, мне очень интересно, — сказав это, Мартин широко зевнул, вызвав тихий смешок командира. — Кстати, я выиграл, Сентябрь! Верни мои лук и стрелы.

— Дома верну, — Шон взял его за руку, и оба пропали с глаз долой. Лишь на траве одиноко осталась лежать перчатка, которую рыцарь Сентября обронил впопыхах.

Всё это время Элмерик старался сидеть тихо, как мышь, в надежде, что наставник забудет о его присутствии и не станет отсылать прочь.

Каллахан встал, расправил плечи, достал из светлой поясной сумки с серебряными пряжками длинное перо ворона и, пропев несколько строк на эльфийском, подбросил его в воздух. В сердце Чёрного Леса вмиг поднялся ветер. Ветви зашумели, по листьям закрапал мелкий дождь, вдалеке послышалось карканье воронов. Пара капель, просочившихся сквозь густую листву, упали Элмерику на лицо.

Затаив дыхание, бард ждал явления короля-воина. Он не сразу заметил, что Брендалин хитро улыбается.

— Есть ещё кое-что, о чём тебе должно знать, король. Это могло бы стать моим последним козырем, если бы прочих не хватило. Но так и быть, забирай свежую весть без платы: на днях королева Олнуэн ушла из бруга, бросив мужа и весь Неблагой двор.

Элмерик, наверное, впервые увидел Каллахана растерянным.

— Куда ушла? Почему? — он схватил Брендалин за плечи, развернув к себе.

— К Медб, разумеется. А вот почему… Думаю, вы сможете обсудить это между собой.

Она смотрела прямо за спину командира. Элмерик невольно проследил за её взглядом и обомлел: позади Каллахана появился эльф, похожий на него как две капли воды, только с чёрными волосами — такой же, как в недавнем видении. Сомнений не было: на поляне стоял Браннан, зимний король Неблагого двора. В руке он держал обнажённый меч.

* * *

Увидев Каллахана, Браннан отрывисто и жёстко что-то произнёс по-эльфийски. Кажется, что-то вроде «зачем я здесь?», звучащее довольно грубо, почти враждебно. Его голос с заметной хрипотцой был ниже, чем у брата, а в тоне сквозили плохо скрываемое нетерпение и… усталость. Впрочем, его можно было понять: призвали непонятно куда и зачем посреди ночи — любой бы был недоволен.

Хотя… Браннан не выглядел так, будто бы его только что выдернули из постели и прибыл к месту встречи при