Ветер сменился на северо-западный, так что Ледяная Гавань теперь находилась с подветренной стороны острова. Но долго ли продлится такое положение дел? Вечерние прогнозы из Диксона, Мурманска и от немецкой метеостанции по-прежнему противоречат друг другу. Облака постепенно рассеивались, приоткрывая нашему взору залив Иностранцева. Я разглядывал в бинокль пройденный нами вчера прибрежный ландшафт. Плоскогорье отлого поднимается к темным горам высотой около 300 метров, за которыми лежит ледяная шапка, по-прежнему скрытая за облаками. На юго-востоке из воды залива поднимается фронт ледника. На темном горизонте Баренцева моря можно разглядеть несколько небольших каменистых островов. Я убеждал Ержи, что нам нужно во что бы то ни стало высадиться в Ледяной Гавани. Теперь, когда мы зашли так далеко, мы не можем остановиться в нескольких шагах от цели. Экипаж горит энтузиазмом и жалуется на бездействие.

Участники партии залива Иванова на фоне построенной ими хижины. Фото Джорджа Маата

Исследователю, работающему в Арктике, приходится мириться с тем, что отдача от затраченных усилий до обидного низка и большую часть времени ты сидишь и ждешь у моря погоды. Этому мы посвятили годы жизни. Я проштудировал кипы научных статей, взятых нами с собой, знаю методы и инструменты, имеющиеся в нашем распоряжении. На Эвересте побывало больше людей, чем на мысе Спорый Наволок. Мы готовы, но мы продолжаем ждать. Ержи собрал всю научную команду, чтобы обсудить полностью потерянный день. Это безумие, что мы убиваем время, стоя на якоре при спокойном море и тихой погоде, всего в двух шагах от вожделенной цели. Почему нас не пустили на берег?

«Мы все немного разочарованы сегодняшними событиями, – начал Ержи. – Простоять весь день на якоре – это было решение капитана. Здесь удобная стоянка. Из Ледяной Гавани «Ивану Кирееву» придется идти в сложных погодных условиях. На это потребуется много топлива, а топливо нам нужно, чтобы дойти до Архангельска. Мы отменили высадку на сегодня, потому что не можем себе позволить, чтобы пять человек находились на берегу в течение пяти или шести дней. Имейте в виду: при сильной качке плашкот теряет устойчивость. Да, сегодня утром мы все были готовы сойти на берег, но я дал команду не выходить на палубу со всем снаряжением, потому что пустые сборы деморализуют еще больше, особенно когда они повторяются несколько раз. Если ситуация не изменится, то по возвращении домой в Амстердам мы, по крайней мере, сможем сказать, что были готовы, но были вынуждены уступить перед обстоятельствами. Сейчас мы обеспечиваем поддержку Ивановской партии. Они будут работать за нас всех. Если взглянуть с этой стороны, за 10 дней экспедиции мы достигли немалых успехов: поиск могилы Баренца идет полным ходом, и нам удалось обследовать западное побережье. При этом мы по-прежнему укладываемся в сроки, а к середине следующей недели всё может измениться».

«Полагаю, что к середине следующей недели от сроков останутся одни воспоминания», – ухмыльнулся Бас.

«Есть вопросы?» Вопросов не было. Мы обсудили, имеет ли смысл высадить завтра небольшую команду: Ержи, двоих русских, Херре Винью и меня. По крайней мере, мы сможем выяснить, на что реагировал металлодетектор. Даже сейчас, когда мы стояли на якоре рядом с Новой Землей, наша цель была далека как никогда. Хотя вслух никто сейчас этого не скажет, но, вполне возможно, мы так и не попадем к Благохранимому дому.

«Иван Киреев» стоял на якоре с остановленными двигателями. Выйдя на верхнюю палубу, я был не в состоянии отвести взгляд от ледяных стен, черных скал и неповоротливых синих айсбергов. На фоне оловянно-серых облаков голубой цвет выделялся особенно ярко. Нигде не было никаких признаков жизни: казалось, весь залив застыл во времени. Неприветливый залив Иностранцева… А что, если всё случилось здесь? Ширина залива – 14 километров, и, вероятно, его изрезанные берега давали приют многим кораблям. Я видел два величественных ледника, спускающихся с ледяного купола высотой около 500 или 600 метров.

Неудачная попытка эвакуации партии залива Иванова. 4 сентября 1995 года. Фото Питера Флоре

Потом на жилой палубе я столкнулся с Виктором Державиным, который поделился со мной, Херре и Вадимом Старковым каким-то странным зельем из своих запасов. Стену каюты Херре и Виктора украшает подлинный плакат с Че Геварой. Резкий запах пота, чеснока и алкоголя сможет вынести не каждый, но Херре снабжает нас непрерывным потоком самокруток, и это спасает. Ержи спустился и сказал, что приближается мощный циклон, и нам придется ждать, пока он пройдет. Возможно, на это уйдет три дня. Мы никак не отреагировали на это сообщение. Позднее, когда, усталый и измученный, я в полузабытьи лежал на своей койке, я услышал, как по всему судну разносится грохот выбираемой якорной цепи.

«Подняли якорь, – подумал я, садясь на койке. – Интересно, к чему бы это?» Я заглянул в каюту напротив. Старков покачал головой и сказал на своем спотыкающемся немецком, что это никак не может быть якорь. Однако через короткое время корабль наполнился гулом жизни, и двигатель заработал. Судно пробудилось ото сна. Палубы снова вибрировали. Насосы нагнетали давление в гидравлической системе, и было слышно, как шумят под палубами очнувшиеся от безделья трубопроводы. Команды капитана, разнесенные судовой громкой связью по всему кораблю, эхом отзывались в коридорах. Я сложил все незакрепленные предметы: стаканы, одежду, ручки, книги, магнитофонные кассеты – и поспешил наверх. Когда «Иван Киреев» начал движение, иссиня-черное сумеречное небо нависало над белоснежным куполом ледника, создавая вместе с голубым морем ошеломляюще красивое зрелище. Ветер настигал корабль с кормы, словно втягиваясь в гигантскую воронку на севере. Я узнал, что прогнозы от трех метеостанций изменились, открыв перед нами узкое окно надежды на удачу. Ержи Гавронский, Боярский и капитан решили, что надо использовать любой представившийся шанс, и ударили по рукам, пожелав друг другу успеха. Мы можем обогнать циклон, но для этого нам нельзя больше терять ни минуты. Путь вокруг Новой Земли займет около восьми часов. Сейчас 10:15 вечера. В полночь мы пройдем мимо залива Иванова.

27 августа 1995 года, воскресенье

В 6 часов утра меня разбудило солнце, которое светило мне прямо в лицо через иллюминатор. Море было спокойно, и корабль на полном ходу летел по нему прямо на юг. На небе ни облачка. Северо-восточная оконечность Новой Земли казалась обширной светло-коричневой равниной с небольшими холмами, образованными ледником. Снега