Метлу на арену. Обоих друзей я за день потерял. Арена, оно — та же смерть, только на время отложенная.

Будешь биться на ней с другими преступниками, развлекая знать, пока тебя не убьют. Как устроено всё там в подробностях мне неизвестно. Знаю только, что возвращаются назад единицы. Чтобы заслужить прощение, вроде как, нужно добиться победы в каком-то турнире, что сложно безмерно. Но шанс есть, как бы не был он мал, так что Сёпу оплакивать я не намерен.

А вот Лима в казарме мы помянули. Не выпивкой — словом. У безымянных так принято, товарищ погиб — говорим о нём вечером. Хоть в походе застала ночь, хоть за стенами, а проводить человека — святое. Вспоминаем, каким он был, чем нам нравился. И про ушедшего только хорошее. Вчера нескольких ребят поминали за раз, сегодня один из нас отбыл к Единому, но добрых слов Лим собрал даже больше, чем те безымянные. И понятно — погибшие вчера все из новеньких, а Кожемяка с отрядом два месяца.

Прощай, друг. Я тебя не забуду. Надеюсь… Смерть здесь так часта, что не успеваешь к кому привязаться, как его уже нет. Друзей заводить в Архе — только лишняя боль. Может и правы те, кто стараются ни с кем не сближаться?

Вон, Домовиха по мужу не сильно печалится — видать, тот силком держал бабу в семье — а после смерти его никого привечать не спешит. Хотя девка видная — статью княжна. Матвей тогда сразу сказал всем, что кто станет неволить, без хозяйства останется. По любви если только. Но тут проще гроши скопить и снести в дом услады, чем добиться взаимности. Пытавшиеся давно отказались от этой затеи. Домовиха — товарищ и воин. Не баба.

Мы все здесь товарищи. Друг с другом в друзьях теперь ходят лишь Шило с Косым. Глист со Змеем и то, пусть вместе и служат уже не один оборот, так назваться не могут. У архейцев не принято близко сходиться. Это к предзам. Но нас слишком мало, и с каждой седмицей всё меньше и меньше становится.

Молчун тоже того — не сумел Матвей для него иной доли добиться — на арене наш лекарь теперь. Командир прибыл лишь другим утром после нашей прогулки за лешим. Мехмед долго не принимал его. А, как принял, то лишь рассердился, что к нему с таким делом пришёл. Мол, совет принимает решения, и закон един для всех. Лекарь — ценность, но порядок ценнее. Если всякий будет знать, что полезный дар может помочь избежать арены, то безымянные начнут в норы бросаться один за одним.

Зерно истины есть в словах лорда, но мне жаль Молчуна. И не столько, как человека — от него я добра, кроме спасения командира, да и то из-под палки, не видел — а, как сильного воина, какой был полезен отряду, и лекаря. Мы и так потеряли двух лучших. Капитан, как потом передали, сказал, что Метла одним толчком лишил палец двоих боевых одарённых.

Но отряд сохранён. И Матвей даже с нами. Того вольного, что метил на его место, поставили командиром Вступивших. Своей смертью Ефим помог другу. Ряды наши снова пополнены новичками. Темнолесье — всё. Ждём с рассветом скачок. Но, куда принесёт лоскут мне без разницы. Не добудем норму, так пусть Мехмед сам решает, что делать. Матвей за мной будет присматривать, или ещё один «Шапка», коли командира заменят, мне теперь наплевать. Моё дело — пережить один йоков месяц, и я дохожу свой срок, не во что не встревая. Мне на всё наплевать — я жду Ло.

* * *

Лес, холмы, берег крупного озера, очень сильно помешавшего общей охоте, отрезав наш сектор от прочих угодий. Три скачка позади, три седмицы долой. Конец срока близок, и теперь я уверен, что смогу до него дотянуть. С уходом Сепана наша чёрная полоса сменилась не белой, но серая — это то, что мне надо. Идёт месяц тихо и ровно. Потерь всего три человека, и все — молодые архейцы, которых во внешке без счёта. Школы плодят безымянных быстрее, чем те умирают за стенами.

Я стал равнодушным. Отчаянный впечатлительный Китя-ребёнок забыт. Китар-взрослый практичен, на чувства скуп, чёрств душой. Горит огоньком только Тишка. Желание отыскать сестру — то единственное, что живо во мне. Всё обдумав, решил, что даю Ло один оборот. Не объявится, удираю с приходом Порога из Арха и ищу дальше сам. Как? Не знаю пока, но придумаю. Сейчас главное: получить назад имя.

Служить лорду — работа, поди, безопаснее, чем походы за стены. Бесконечная охота уже в печёнках сидит. Одна смена угодий, и всё — распрощаюсь с отрядом. Что рассвет принесёт? Вот бы выпали земли, где для полиса есть что-то нужное — материал, что по ценности в данный момент превосходит семена и бобы. Не хочу лес топтать, ища зверя. Лучше нам пустоту охранять или даже таскать волокуши, помогая муравьиным бригадам.

* * *

Болото? Родной гнилостный запах не спутать ни с чем. Мы стоим на стене, как всегда при скачке. Перед нами подёрнутый дымкой тумана простор. Тут и там из клубов низкой хмари выступают верхушки невысоких деревьев, словно тёмные островки в море серости. Не сплошная топь — пройти можно. И это погано. Погонят в поход.

— Нора!

Быть не может! Снова Чудик заметил. То есть, выкрикнул первым. Так-то чёрное жерло воронки увидели все. Вот удача — висит всего в сотне шагов от стены возле ветки корявого дерева, прямо напротив нас.

— Я нашёл! Я нашёл!

— Закати губу. Наградные тут не за что брать, — успокоил Матвей пустившегося в пляс Кузю.

— Ох, и принесло нас, — пробурчал отчего-то помрачневший лицом Глист.

Вот йок… Угораздило же в последнюю седмицу в какое-то поганое место попасть.

— Что за край? — поинтересовался я у бывалого безымянного.

— Гнилые болота, — скривился тот. — Добыча тут добрая, но взять её сложно. Опасные места. В том обороте наш отряд здесь аж восьмерых потерял. Тяжёлая седмица нас ждёт.

— Смотрите! Капитан!

Все повернулись на возглас Косого. И действительно, в нашу сторону по стене от ворот быстрым шагом поспешал командир кулака. Интересно, чего ему надо? Какие-то особые указания даст?

— Матвей, — подходя, окликнул Капитан нашего старшину. — Это же кто-то из твоих первым нору заметил?

— Да, господин капитан. Чудик выкрикнул первым. Но разве…

— Правила не