– В чем дело? – Мать села прямо и подоткнула под спину подушку. – Что случилось? Какая-нибудь неприятность? – Джой затопила паника. – Черт возьми, я думала, новый консультант тебе помогает?! Я думала, с тобой сейчас все хорошо!

– Я в порядке, мама! – запальчиво бросила Эми.

Почему мать всегда предполагает, что в моей жизни наступил очередной кризис? Она отметила раздраженное «черт возьми», сопровождавшее панику матери. Она теперь ни за что не прикрикнет на нее: «Перестань глупить, Эми, соберись!» – как делала, когда Эми была маленькой, теперь мать знала все правильные новомодные слова, которые говорят при проблемах с психическим здоровьем, однако Эми понимала, что в подсознании у нее сохранилась мысль: «Неужели Эми действительно не может просто собраться и перестать глупить?» Старшая дочь была для нее вроде дефектной бытовой техники, которую никто не станет менять, но все знают, что она может сломаться в самый неподходящий момент.

– Так что случилось?

– Сегодня мне позвонил Логан. Он видел повтор документального фильма по телевизору о домашнем насилии, и там одна девушка почти слово в слово повторила историю, рассказанную ему Саванной про своего дружка.

Мать озадаченно нахмурила лоб:

– И что ты хочешь этим сказать? Я не…

– Просто кажется, тут слишком много совпадений, – пояснила Эми.

– Но я все равно не понимаю. Ты говоришь, эта девушка из телевизора знакома с Саванной?

– Что? Нет! Я говорю, что Саванна, вероятно, видела эту передачу и подумала: «Хорошая может получиться история». И если у нее действительно такая превосходная память, наверное, потому она и запомнила все так хорошо.

– Тут не было никакой истории, Эми, – холодно, зло проговорила Джой, теперь совершенно не похожая на спящую пожилую женщину, какой выглядела минуту назад, а больше напоминавшая мать из юности Эми, которая была «по горло сыта всеми ими» и «терпение ее на пределе». – Я сама обрабатывала ее рану.

– Я не утверждаю, что ранение не было настоящим, но, может быть, его причина…

– Ты обвиняешь женщину, подвергшуюся домашнему насилию, во лжи?! – Глаза Джой пылали. – Это возмутительно. Ты феминистка! Ты слышала о движении «Я ей верю»?

О боже, она одновременно такая осведомленная о последних общественных тенденциях и такая наивная!

– Мама, просто это выглядит действительно слишком большим совпадением…

– Эта бедная девочка прямо сейчас готовит у меня на кухне мой любимый суп. Ты знаешь, как сложно готовить суп минестроне? Сколько всего нужно нарезать? Это очень трудно! Позволь сказать тебе, Эми: я ей верю!

Она была готова выйти на марш протеста с плакатом в руке. Мать и дочь неожиданно поменялись ролями. Эми превратилась в циника средних лет, а ее родительница – в рьяного идеалиста-подростка.

Распахнулась дверь, и появился Стэн с кружкой чего-то горячего в руке.

– Привет, дорогая, – сказал он Эми. – Этот молодой парень, что сидит на кухне, твой?

Сейчас

– Ты когда-нибудь встречался с матерью? – спросила Лиз Бэррингтон своего младшего брата, сидевшего за столом на кухне и заполнявшего для нее заявление на возврат налогов.

Саймон не отрывал глаз от стопки чеков.

– С пропавшей матерью, – уточнила Лиз.

Ее брат нахмурился, глядя на выцветший лоскут бумаги:

– Я не могу тут ничего разобрать.

– С пропавшей матерью твоей соседки, – продолжила допрос его сестра, – с пропавшей матерью Эми.

Прежде всего именно благодаря Лиз Эми переехала в дом, который снимал на несколько человек Саймон. Лиз как-то возила Эми, когда работала водителем в «Убере». Теперь она оставила это занятие, потому что завела собственный, более приятный и доходный мобильный бизнес по нанесению загара с помощью спреев: «Загар на дому с Лиз».

В тот вечер, когда Лиз приехала на вызов Эми, они разговорились, и Эми убедила ее припарковать машину и пойти выпить с ней и ее друзьями, что было нормально, только вот друзья Эми оказались такими разношерстными. Один выглядел лет на шестьдесят, да столько ему и было, и если бы Лиз хотела пообщаться с человеком такого возраста, то поехала бы к матери, спасибо большое.

Эми тогда упомянула, что ищет новое жилье, и Лиз сказала, что сосед ее брата только что выехал из дома. Так и получилось, что Саймон и эта ее случайная пассажирка стали жить вместе.

– Ее зовут Джой. Я встречался с ней, – сказал Саймон. – И с отцом тоже.

Лиз пришла в возбуждение:

– И что ты думаешь? По-твоему, он виновен? Кажется, все думают, это дело рук отца.

– Я не знаю, – ответил Саймон.

– А ты теперь хорошо знаешь Эми? – спросила Лиз. – Она, наверное, сильно переживает. Представь, если бы наша мать пропала, а обвинять стали отца. То есть я сама не могу этого представить. – Лиз ненадолго задумалась. – Но могу вообразить обратную ситуацию. Мама отлично справилась бы с уничтожением улик, правда? Она всегда удаляет историю своих поисковых запросов, что вообще довольно подозрительно. – (Саймон молчал.) – Ты хорошо ее знаешь? Эми?

– Довольно хорошо. – Саймон прищурился на следующий чек. – Неужели ты на самом деле считаешь, что накладные ресницы подлежат налоговому вычету?

Лиз пожала плечами:

– Они нужны мне для работы.

– Нет, не нужны.

– Придется нам сойтись на том, что в этом наши мнения расходятся.

Саймон взял следующий чек.

– Так ты что, типа гулял с ней? – спросила Лиз.

Он снова склонил голову над ее чеком.

– О боже мой! – воскликнула она, ощутив прилив любви к своему недалекому младшему брату.

Сперва эта корова, его невеста, разбила ему сердце, теперь в него вонзила когти великовозрастная соседка со странностями. Понаблюдайте за этими пантерами, которые одеваются, как двадцатилетки. Парни не замечают ботокса. Хотя Лиз была вполне уверена, что Эми не станет делать себе ботокс, она была слишком хипповая, сплошной нью-эйдж, но определенно одевалась и вела себя как молодуха, несмотря на морщины.

– Эми, наверное, лет на пятнадцать старше тебя?

– На двенадцать, – поправил сестру Саймон. – Двенадцать лет три месяца и двадцать четыре дня.

Прошлый сентябрь

– Я буду яблочный крамбл, – сказала Джой официантке.

Они с Саванной сидели в кафе «Дэвид Джонс», а у их ног выстроился великолепный набор разнообразных блестящих пакетов на веревочках с покупками.

– С мороженым или со взбитыми сливками? – спросила официантка.