же мастер в это время, ловко увернувшись от её объятий, кладёт ладони на мои плечи. А после, глядя мне прямо в глаза, неожиданно произносит:

— И как же я рад, что с тобой всё в порядке.

— А со мной? — грустно вопрошает, оставшаяся без обнимашек, Ян Гэ.

— А ты позорник, хоть бы прикрылся!

— Ой…

Глава 23

Где-то в глубинах каменного дворца, там, где никогда не ступала нога младшего ученика, в круглом зале старейшин шло собрание. Семь старейшин и два наставника обсуждали будущее великой секты Мудан.

— Это неслыханно! Как они посмели⁈ — выразил всеобщее недовольство седьмой старейшина Пё, самый молодой из присутствующих за круглым яшмовым столом.

— Успокойся брат Пё, умерь свой гнев. Мы сами виноваты, что позволили отбросам Кровавого культа заявиться на нашу священную гору, — произнёс другой старейшина преклонных лет.

— Четвёртый старейшина прав, — поддержал его старейшина Гэ. — Ответственность за это вторжение полностью лежит на наших плечах. И, к слову, нам ещё повезло, если бы мы не отправили поисковые отряды вслед за нашими пропавшими учениками, то жертв было бы куда больше.

Все присутствующие согласно закивали. Столь неожиданное вторжение и впрямь обошлось для жителей Мудан малой кровью. Лишь пара поселений успели пострадать, остальные же были с лёгкостью зачищены прибывшими вовремя спасательными отрядами. Так что для всех членов совета старейшин, а также для двух присутствующих на собрании наставников пропажа Су Ченя и Ян Гэ стала настоящим подарком Небес. А иначе кто знает как бы всё обернулось, если бы их ни пришлось искать? Возможно, все крестьянские поселения горы Мудан сейчас были бы преданы огню, а их жители вырезаны под корень.

— Это воистину так, — покивал энергичный Пё. — Пропажа наших учеников стала бедой, что обратилась благословением. По воле Небес эти двое не только спасли гору Мудан от разорения, но также добыли древнее сокровище нашей секты…

— А ещё выпустили на свободу Большую белую обезьяну, — пробурчал второй старейшина — древний как сама смерть старик, возрастом лишь немногим уступающий первому старейшине Гэ.

— Старейшина Аун при всём уважении к вашей мудрости, я не думаю, что уход Большой белой обезьяны равноценен возвращению в лоно секты Рассекателя Небес, — впервые с начала собрания подал голос один из гостей, им был наставник Чой.

— Пффф, мальчишка, — свёл свои кустистые брови старейшина Аун. — Важен не сам меч, а тот, кто его держит. Большая белая обезьяна же на протяжении многих сотен лет была неотъемлемой частью горы Мудан. Именно благодаря её нескончаемой жизненной силе простые люди могли так вольготно существовать на склонах нашей горы. А что теперь? Источника согревающей силы больше нет, а значит — это лишь вопрос времени, когда обычные смертные будут вынуждены покинуть гору Мудан. И когда это произойдёт, мы останемся без провизии.

— Вы правы старейшина, это большой удар по нашей секте, но разве появление нового владельца Рассекателя небес не говорит о том, что секта на верном пути, — поддержал наставника Чоя «юный» Пё. — Неужели появление наследника великого Ху Ли не стоит тех лишений, что нас ждут?

— Видел я этого наследника…кха…кха, — прокашлялся второй старейшина. — Он также достоин быть наследником великого Ху Ли, как я женой Императора. Большая белая обезьяна, должно быть, обезумел под старость лет, если решил передать Рассекатель Небес этому бесталанному мальчишке, а не отпрыску благородного старейшины Гэ. Видимо, у этого примата совсем ослабло зрение, раз он не сумел разглядеть бриллиант рядом с навозной кучей.

— Ну-ну, старейшина Аун, — замахал руками первый старейшина Гэ. — Этот мальчик не так уж и плохо. За последнее время он многого добился…

— Да, я наслышан о его подвигах. Единственное в чём он хорош, так это в набивании собственного брюха.

— Справедливости ради, он всё же стал первым, кто сумел пройти пещеру пяти испытаний, — напомнил о своём присутствии второй из наставников, Дой.

— Пфф! Что за вздор? Наверняка это внук первого старейшины, юный и просветлённый Ян Гэ проложил ему путь, а этот неумеха Су Чень просто проехался у него на горбу, — продолжал гнуть свою линию старейшина Аун.

— Тогда как вы объясните, что этот неумеха одолел старшего ученика, при этом не будучи даже как следует обучен? — встал на сторону брата наставник Чой.

— Как говорят в центральном Лояне: раз в год и гусь мастера бьёт. Обычная ничего не значащая случайность. Тем более, наставник Чой, разве не вы говорили, что со своим жалким контролем ци этому мальчишке Су Ченю никогда не пройти испытание в младшие ученики, — оставил за собой последнее слово Аун.

За столом ненадолго повисла тишина. Всё же второй старейшина Аун был в чём-то прав, и все присутствующие это понимали. Сложно представить наследником секты того, кто вряд ли сумеет когда-либо в полной мере овладеть хотя бы основами их учения: шелковой ладонью или Облачной лестницей. И это не говоря уже о более искусных стилях и приёмах их секты, коих, в свою очередь, накопилось немало за тысячелетнюю историю горы Мудан.

Чтобы хоть как-то разрядить гнетущую обстановку, первый старейшина Гэ снова взял слово.

— Старейшина Аун раз уж мы заговорили о предстоящем испытании, то нам следует обсудить недавнее «послание» секты Чёрного Неба, — плавно сменил тему старейшина Гэ. — Полагаю, все присутствующие уже поняли, какова была цель этого вторжения. Кровавый культ мягко «намекнул» нам, что наше противостояние вновь переходит от грозных слов к звону клинков. А это может значить только одно, мы больше не можем позволить себе праздных настроений. Но и это ещё не всё, мы также не можем позволить себе выпускать неподготовленных учеников в мир, а это значит паломничество на гору Лаошень придётся отменить.

В зале снова повисла тишина.

Паломничество на гору Лаошень издревле считалось неотъемлемой частью становления новых учеников. И каждый младший ученик, чтобы считаться таковым должен был пройти испытание Голодной горы, как называли в народе Лаошень. Причём называли не просто так. Наравне с горой Яошень родиной Яогуай гора Лаошень также была довольно опасным местом. Однако в отличие от Яошень она славилась не своими грозными обитателями, а небывалой прожорливостью. Любой, кто когда-то ступал на её предгорья, вынужден был без сна и отдыха бороться с оттоком ци. Голодная гора буквально пожирала жизненную силу каждого забредшего на неё