«Мы хотели создать шумный эффект, – рассказывал один из оперативников “Кесарии”. – Настоящее убийство, в упор, которое вызовет страх и трепет. Акция, которая, даже притом что Израиль будет отрицать какое бы то ни было отношение к ней, не оставляла бы сомнения в том, что на спусковой крючок нажимал именно израильский палец»[401].

И этот палец будет принадлежать подразделению «Кидон». В середине сентября Цви Замир появился в тренировочном центре «Кидона». «Израиль не будет сидеть сложа руки, – сказал он оперативникам. – Мы доберемся до людей, которые совершили это злодеяние. Вы будете «длинной рукой» нашей организации».

«Эти слова, – признался оперативник под псевдонимом Курц, – пробудили в нас чувство гордости»[402]. В течение года будут мертвы 14 палестинских боевиков.

Руководителем группы ликвидаторов и командиром в ходе ряда операций был Неемия Меири[403], родившийся в еврейской семье в городе Демблин на юге Польши и переживший холокост. Ему было 12 лет, когда гестапо собрало в его поселке евреев и отвело их в соседний лес[404]. Евреям приказали вырыть яму и встать на ее краю. Затем по ним открыли огонь из пулеметов. Неемия, который в то время был живым и сильным мальчиком, спрыгнул в яму на долю секунды раньше, чем раздалась команда «огонь». Немцы не заметили этого, и Неемия тихо лежал среди трупов родных и соседей до тех пор, пока не прекратилась экзекуция. Когда немцы ушли, он вылез из общей могилы, весь пропитанный кровью.

Позже, когда Меири все же поймали, его послали на работы на немецком аэродроме, где он однажды спас жизнь высокопоставленного аса люфтваффе, который разбился на своем «Мессершмите» при посадке. Меири забрался на горящий самолет и вытащил из него пилота, находящегося без сознания. Благодаря этому несколько лет он был как бы под защитой. После войны эмигрировал в Палестину на знаменитом корабле Exodus, который перевозил нелегальных иммигрантов. Неемия сражался в войне 1948 года за независимость, попал в плен и еще раз чудом спасся, когда иорданский солдат отпустил его по неведомой причине.

Впоследствии Неемия оказался в Шин Бет и служил в охране Бен-Гуриона. Его товарищи и начальники заметили, что он был хладнокровным и лишенным моральных переживаний по поводу убийства любого человека, который наносил вред евреям.

«Неемия просыпался по утрам с ножом, зажатым в зубах», – вспоминал один из его сослуживцев[405].

Меири входил в состав отряда «Птицы», совместного оперативного подразделения, сформированного «Моссадом» и Шин Бет. Он принимал участие в похищении Александра Исраэли, служившего в военно-морской разведке и пытавшегося продать израильские секреты, а также в компании по ликвидации и запугиванию нацистских ученых, создававших ракеты для Насера. Позже он был переведен в «Кесарию» и приписан к отряду, который составил ядро «Кидона». Эйтан Хабер, один из самых известных израильских журналистов, некоторое время работавший шефом аппарата у Ицхака Рабина, рассказывал, что однажды он укорил Замира за включение Меири в состав «Кидона». Это было аморально, сказал Хабер, «эксплуатировать ужасы холокоста для того, чтобы создавать живую машину для убийства»[406].

Однако пребывание в отряде «Кидон» не создало для Меири никаких проблем, и никакого раскаяния за то, что он совершил в составе этого подразделения, Неемия не испытывал. В течение многих лет люди, знавшие о его тайной жизни, спрашивали Меири, не преследуют ли его тени людей, которых он убил, или не мучают ли его по ночам кошмары. «По ночам мне снится моя семья[407], – обычно отвечал Меири. – Мне снится долина смерти там, неподалеку от Демблина в Польше; мне снятся Muselmänner (изможденные больные заключенные) в лагерях смерти. Это то, что меня беспокоит. У меня не возникало проблем ни с кем из тех, кого я убил. Каждый из них заслужил пулю в грудь и две – в голову».

Меири был одним из тех, кто застрелил Цвайтера в Риме[408]. Через две недели была выслежена еще одна цель: Махмуд Хамшари, предположительно второй человек в «Черном сентябре».

В «Моссаде» его обвиняли в заговоре по использованию международной авиапочты для внедрения бомб, приводимых в действие барометрическими взрывателями, на самолеты, летающие из Европы в Израиль[409]. Одна из таких бомб взорвалась вскоре после вылета в Вену рейса из Франкфурта, однако в том случае пилоты смогли осуществить экстренную посадку. Командир корабля авиакомпании Swissair, следовавшего рейсом 330 из Цюриха в Гонконг с промежуточной посадкой в Тель-Авиве, тоже попытался экстренно сесть после того, как в грузовом отсеке взорвалась бомба, но самолет упал в лесу. Все 47 пассажиров и членов экипажа погибли. В «Моссаде» считали также, что Хамшари имел отношение к неудавшейся попытке покушения на Бен-Гуриона во время его визита в Данию в 1969 году и что квартира террориста в Париже служила арсеналом «Черного сентября».

Оперативники «Кидона», следившие за Хамшари в Париже, установили, что значительную часть дня он проводит дома с женой и грудной дочерью, а в остальное время встречается с различными людьми, по большей части в оживленных местах города.

То, что Хамшари часто находился в окружении невинных людей, представляло большую проблему, к которой Голда Меир была весьма чувствительна. Она пригласила Харари к себе домой и предложила ему чашку кофе[410]. «Майк, – сказала она, – надо сделать так, чтобы ни один волос не упал с головы французов. Ни один волос. Ты понимаешь меня?»