Бюрократизации гражданского общества сопутствует его коммерциализация. Это также неизбежный процесс. Функционирующая организация требует финансирования. Если государственная организация финансируется из бюджета (за счет налогов) — и это логичный источник финансирования, поскольку государство существует для удовлетворения общих интересов, — то для организаций гражданского общества есть три пути: финансирование из бюджета, финансирование за счет экономических структур (взносы, пожертвования), финансирование за счет собственной коммерческой деятельности. Во всех трех случаях организации гражданского общества утрачивают свою гражданскую невинность. В первом случае — в соитии с государством. Гражданское общество начинает представлять собой не что иное, как структуры аутсорсинга определенных функций и задач государства. Таковым все более становится гражданское общество в России со всем его структурным многообразием, венчаемым Общественной палатой. Во втором случае гражданское общество теряет невинность в соитии с бизнесом, превращаясь в инструмент достижения частных целей, чуждых идеалам гражданского общества. В третьем случае гражданское общество рано или поздно вообще утрачивает собственную гражданскую идентичность. Даже если средства, полученные от коммерческой деятельности, не распределяются среди участников, а направляются на цели организации (как и положено в НКО), гражданские менеджеры неизбежно становятся коммерческими менеджерами (по целям и по мотивации), а в случае успеха своей работы и обогащаются лично. И это вполне естественно ввиду спроса на гражданскую помощь. Кроме того, бюрократизация гражданского общества порождает внутри его иерархию должностей, подъем в рамках которой гарантирует большую власть, которая может быть употреблена и, как правило, употребляется не только для достижения граждански значимых целей, но и для достижения собственных выгод и преимуществ. И даже самые что ни на есть независимые СМИ, которые представляют собой едва ли не центральный институт гражданского общества, не могут не коммерциализироваться ввиду объективного процесса коммодификации информации[108].

Только третий из описанных выше подходов позволяет наблюдать гражданское общество в его специфике и многообразии проявлений. Оно как раз и есть форма существования равенства в современном обществе, а также инструмент выражения его требований. Подробнее о том, в чем равенство состоит, как выражается и к каким последствиям ведет, идет речь в первых разделах настоящей книги.

* * *

Мы не один раз здесь говорили, что направления современной политики, возникающие, как правило, из сочетания социал-демократических и либеральных тенденций, сильны и выразительны, и консерватизм не в состоянии противопоставить им нечто равное по социальной привлекательности. Все эти направления кажутся самоочевидно и естественно господствующими, и дело консерватизма представляется в этом свете заранее проигранным. Действительно, как можно возражать против того, чтобы открывалось все больше детских садиков, против того, чтобы женщина освобождалась от домашних забот и могла полностью отдаться работе! Как сражаться с современным телевидением, которое превращается само и превращает политику в сплошное развлечение, а по отношению к хорошему вкусу выступает в истребительно-разрушительной роли! Сразу прослывешь ретроградом, сексистом, сатрапом. При этом роковые последствия такой политики сказываются не сразу, очень медленно и проявляются лишь статистически. А статистика — это вещь абстрактная, ей можно, конечно, доверять, но данные собственных чувств убеждают сильнее. Кто сказал, что демографический кризис, что население уменьшается? Да вы посмотрите, что делается, — в трамвае не протолкнуться! Это точь-в-точь как со всеобщим равенством (см. раздел «От равенства к свободе и обратно»): его преимущества и выгоды сказываются сразу, а недостатки и пороки — лишь в достаточно отдаленных последствиях. Так же обстоит дело и с преимуществами и недостатками современной социальной и либеральной политики. Последствия ее, например, в области семьи оказываются губительными — они ведут к разложению института семьи и демографической катастрофе в России и в Европе в целом. И это уже не в отдаленной перспективе — это уже происходит в нашей сегодняшней реальности.

Примерно также обстоит дело и в других областях. Консервативные предостережения не в силах остановить идеологическую агрессию политкорректности. Предостережения демографов не в состоянии предотвратить волну миграции, впрочем, уже не волну, а миграционное цунами, грозящее смыть все европейские национальные идентичности. Предупреждения политологов о том, что представительная демократия не представляет уже никого, кроме самих политиков, а медиадемократия превратила политику в род шоу-бизнеса, не могут сделать современную политику иной, чем она есть. И сколько ни твердят все, кому не лень, о безвольности и безыдейности российской власти, теряющей собственную страну, иной она не становится. Поневоле можно задуматься о том, что все это вместе — не некие случайные ответвления, боковые тропки на историческом пути человечества, а мейнстрим, via regia, короче — главная дорога, которую не выбирают и от которой уклониться невозможно, и что все это — грозящий или уже происходящий распад семьи, распад России, распад европейских ценностей — явления, внутренне друг с другом тесно связанные, или вообще стороны одного и того же процесса.

Действительно, что можно сделать, чтобы остановить развитие в этих направлениях? Запретить женщинам работать, чтобы семья стала крепче? Запретить гражданам иметь телевизор, чтобы политика перестала быть шоу-бизнесом? А Россию подморозить? Последнее не кажется таким уж невозможным, но беда в том, что это последнее никак не осуществить без первого и второго.

Констатация явного преобладания этих тенденций в нынешний период совсем не обязательно должна приводить в отчаяние. Ни одна из исторических тенденций не переламывается одномоментно. Даже в периоды революций за резкими политическими изменениями следуют годы и годы преобразований в обыденной жизни, в быту, в культуре, в деятельности традиционных институтов[109]. Точно так же микроскопические шаги в этих же областях, прежде всего побужденные политически, могут, накапливаясь, менять содержание крупномасштабных тенденций.

Консервативная политика вообще не революционна, а это значит, что она должна ориентироваться ситуационно — на конкретные обстоятельства в конкретных сферах деятельности. И на, быть может, незначительные сначала сдвиги и изменения. Если даже просто кто-то воздержится от восторга в адрес достижений либерализма и социал-демократии, рассмотрев их пагубное влияние на традиционные формы и ценности жизни, то это уже будет немало. В предисловии было сказано, что роль консерватизма — это в некотором роде роль «катехона», «удерживающего». А если кого-то удержать от рокового шага, он сможет выбрать другую дорогу.