предавала ему землистый цвет.

— Привет, — Джей улыбнулся. — Можно. Как ты?

Отвечать на то, как он, не очень-то хотелось, потому что он был, откровенно говоря, паршиво. Молодой человек протянул руку, чтобы коснуться руки Калы. Он помнил, с чем она к нему пришла до того, как на него напал Духоликий. Потому живо поинтересовался.

— Все ещё считаешь меня убийцей?

В его устах это звучало как шутка.

Когда Джей протянул к ней руку, Кала тут же поспешила занять место на стуле рядом с кроватью, чтобы взять его пальцы в ладони и чуть сжать. Его хватка была такой слабой.

— Прости меня, — нервы по-прежнему сдавали, так что Чопра тотчас всхлипнула. Нос заложило, так что ее голос звучал несколько сдавленно. — Нет, я так не думаю. И никогда не имела права на это.

Кажется, она и сама просто ебанулась башкой. Пересмотрела фильмов ужасов, наслушалась этих чертовых трукраймеров и потеряла доверие даже к самым близким. Теперь ей было очень плохо. Очень.

— Я не знаю… Не знаю, что бы я делала, если бы ты…

Кала не смогла договорить. Просто уронила голову вниз — прямо на их руки. Прислонилась лбом к тыльной стороне ладони Джея, продолжая лить слезы.

— Тише, тише, — голос Джея ещё не окреп, поэтому слегка дрожал. — Не нужно плакать.

Ему было сложно разговаривать с Калой сейчас, потому что он слишком устал — потеря крови давала о себе знать. Ко всему прочему, Чопра всегда по-особенному действовала на него. Вот и сейчас — ему было больно смотреть на ее слезы.

— Кала, я хотел… Попросить прощения. Я не должен был так себя вести. Не должен был мешать тебе строить свою жизнь…

Бхат прерывисто вздохнул.

— Боги разгневались на меня и преподали урок. Мы должны отпускать старое и смотреть новому в лицо. Правда же?

Он закашлялся, что принесло с собой волну боли, и замолчал.

Ему сейчас было очень сложно. С одной стороны, ему было приятно, что Кала так отреагировала на его состояние. С другой — он понимал, что эта женщина, скорее всего, действительно, не будет с ним счастлива. Осознание этого пришло к нему в тот момент, когда Кала налетела на него с обвинениями. Насколько она его не понимала, что предположила… Но Бхат все равно любил Чопру. Ничего не мог с собой поделать.

Все это было очень тяжело.

— Надеюсь, что этого типа скоро поймают.

Девушка вскинула голову, вновь посмотрела на Джея. Она представляла себе, насколько сложно ему даются эти слова. Насколько сложно отпускать человека, которого ты любишь. Ведь ей тоже не так давно пришлось его отпустить. И, как оказалось, очень зря.

— Спасибо, — с облегчением прошептала Кала. — Спасибо тебе, Джей, я…

Очень сильно тебя люблю.

Но лучше пока говорить такие слова не стоит. Они могут быть не так восприняты. Могут причинить лишь большую боль. Им обоим.

— Теперь… — Чопра аккуратно поглаживала костяшки его пальцев. — Я обещаю измениться. Обещаю, что не оставлю тебя.

Ведь такова наша судьба, верно? Мы с самого начала шли рука об руку. Будем и дальше. Просто немного в ином варианте.

***

Сегодня у Алексея был насыщенный день — сразу две репетиции подряд, затем съемки и интервью. И все это под влиянием повышенных дозировок препаратов, которые заставляли Воробьева чувствовать себя максимально дискомфортно. Отвратительно — ничего не скажешь. Алексей старался не жаловаться, однако, его совершенно не радовало то, что с ним происходило.

Он видел во сне Духоликого, кровь и смерть — и свою, и Калы, и близких друзей. А затем — уход Чопры от него к Бхату. И так по кругу. Разумеется, из-за всего этого парень чувствовал себя неуверенно и устало. Просто потому, что его не покидало ощущение потери. Словно он сам обманывает себя, не замечая очевидного.

Однако, по указанному в сообщении адресу Алексей прибыл без опозданий. Почти сразу же его поймала Кала, которую парень поспешил поцеловать.

Сама же она освободилась лишь ближе к вечеру. И, собственно, лишь тогда узнала о том, что собраться последователи шактизма решили дома именно у Бхатов. Конечно, это можно было предположить и пораньше — у них была самая большая по метражу квартира. Но… отступать было уже поздно.

Конечно, когда Вимала говорила дочери по телефону о яджне, она не подразумевала никаких кровавых жертвоприношений. Сегодняшнее мероприятие напоминало, скорее, просто духовное собрание — даже без жертвенного огня. Ему больше бы подошли такие понятия, как бали — приношение пищи и обращение к бхутам, и тарпана — приношение воды и обращение к предкам. Религиозное действие будет совершаться, по сути, лишь мыслью. Акцент делался именно на духовном знании. Четыре семьи, где все были знакомы друг с другом едва ли не с рождения, собрались в гостиной квартиры Бхатов — в их домашнем храме перед мукти Кали. В качестве ублажения богини пока что здесь использовали, в основном, фрукты и цветы, а весь дом пропитал запах благовоний. На фоне играла негромкая музыка, которая должна бы сопровождаться и танцами, но, по понятным причинам, эта часть ритуала сегодня не соблюдалась. Вам бы тоже не захотелось плясать, когда член семьи лежит в больнице с ножевым ранением.

Чопра и Воробьев встретились в обговоренное время сразу у въезда во двор хорошего сталинского дома, в котором и жила семья брахмана.

— Ну, ты как? — Кала постаралась натянуть ободряющую улыбку, когда взяла Алексея за руку. — Если страшно, держись поближе ко мне.

Ему предстояло оказаться среди тех, кто с рождения сватал его девушку Джею.

— Я хорошо, — с лучезарной актерской улыбкой солгал Воробьев. — А ты? Мне не страшно. Нервно. Ну знаешь — знакомство, все дела.

Смотрины или что. Алексей так и не понял.

— Ага, я тоже, — Кала прищурилась, но сделала вид, что поверила.

Пока что.

Они заходят в нужный подъезд, поднимаются в лифте. Все это время Чопра гладит руку Воробьева. Чего уж там — сегодняшнее мероприятие и на нее нагоняло нервозность.

Дверь открыла Рашми, мать Джея. Сначала женщина улыбнулась, но, поняв, что Кала прибыла не одна, тут же опустила уголки губ.

— Привет, дорогая, — холодно поздоровалась она. — И вам здравствуйте, молодой человек.

Бхат даже не стала интересоваться, как его зовут, просто ушла вглубь квартиры. Конечно, она и так знала имя Алексея, начитавшись в интернете слухов об их романе, но это все равно было не очень вежливо. Отличное начало — ничего не скажешь.

На самом деле, Воробьев чувствовал себя просто ужасно. И жутко не уютно. Алексей был человеком простым и современным —