В 1811 году от французов Сейшелы перешли к британцам, которые правили и без зазрения совести эксплуатировали эти острова (рабство было отменено только в 1839 году) до 1976 года, когда Сейшелы перестали быть британской колонией, провозгласили свою независимость и в ходе демократических выборов избрали своего первого президента Джеймса Манчама. В 1977 году он впервые выехал за границу. И это была его ошибка. Во время его отсутствия получивший образование в университетах Швейцарии и Англии социалист Альбер Рене организовал государственный переворот и пришел к власти. Он и его социалистическо-левацкая партия находятся у власти до сих пор. И несмотря на то что с апреля 2004 года он больше не президент (сейшельцы говорят, что, после того как он развелся со своей старой женой и сошелся с молодой любовницей, ставшей впоследствии его женой, у него на это больше нет времени), но от его имени страной правит его лояльный заместитель. На Сейшелах социализм, знакомый мне по Польше до 1989 года. Руководящая роль, естественно, партии, черный рынок валюты (правда, без «Певексов») и единственная газета. На Сейшелах она называется «Nation», в заголовке не красный, как некогда у нас, а зеленый цвет, а на месте бывшего нашего лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» стоит броский лозунг Французской революции: «Свобода, равенство, братство». Рене и его преемник — любимчики диктаторов. Если этой двойки нет на Сейшелах, они или на Кубе, или в Северной Корее, или в Китае. Сейшельцы выбрали Рене и его партию, потому что он гарантировал им бесплатное здравоохранение, минимальную зарплату, он наладил добрые отношения с Церковью (римско-католической; папа римский был здесь два раза, сначала с паломничеством, второй раз проездом) и гарантировал пособие по безработице. Он оплачивает свой социализм твердой валютой (к местной рупии здесь относятся, как, незадолго перед планом Бальцеровича в Польше, к ничего не стоящему злотому), которую привозят туристы. Для того чтобы этой валюты было больше, цены на Сейшелах постоянно растут. Рай надо или заслужить, или на него надо накопить. На рай на Сейшелах надо копить намного дольше, чем на рай на ближайших Маврикии или Мальдивах.

Сейшелы уже почти тридцать лет не фигурируют в заголовках газет. Это стабильная экзотическая — в том числе и в политическом смысле — демократия под предводительством ловкого, заигрывающего с католицизмом, левацкого загорелого неоякобинца, который успешно убеждает свой народ, что если на Сейшелах не будет социализма, то сюда хлынет голодающая Африка со своими бедами и страшным СПИДом. А поскольку местные жители могут свободно путешествовать — до Кении, Сомали, Танзании ближе всего, — то они прекрасно знают, что такое «голодающая Африка».

Только раз за последние тридцать лет над Сейшелами нависала «опасность». В 1981 году на Сейшелы высадились (с самолетов) наемники из Южной Африки. Их было немного, и после приземления они представились как команда по регби. Только благодаря внимательности одного из таможенников удалось обнаружить оружие в их спортивных сумках. После короткой перестрелки наемники заняли готовившийся к отлету самолет и улетели в неизвестном направлении. Самое интересное то, что на Сейшелах не увлекаются регби (несмотря на то что это была английская колония), а национальный вид спорта — футбол, в который играют (чаще всего на пляжах) с одинаковой страстью как мужчины, так и женщины. Так что даже к путчу надо готовиться тщательнее, как показывает история спорта.

Но политика на Сейшелах — тема абсолютно второстепенная. Во всяком случае, для туристов. Сюда приезжают как раз ради того, чтобы убежать от политики (любой: из газет, на фирме, в семье), от спешки, от календаря, сроков, несделанных дел, от мобильников, Интернета, костюмов и диктата времени. На Сейшелах время течет медленнее, настолько медленно, что куранты на церковных башнях бьют полный час два раза. Первый раз — в точное время, второй раз — две минуты спустя. Второй раз для опаздывающих, отключившихся от цивилизации или замечтавшихся. Время здесь движется со скоростью черепахи. На островах проживают восемьдесят тысяч человек и более ста пятидесяти тысяч огромных, весящих до 100 кг, и живущих до 150 лет черепах. Когда человек смотрит на них, он, естественно, замедляет или хочет замедлить свои движения. И кроме всего прочего, верит, что именно они своими флегматичными движениями задают жизни истинный ее темп. Здесь тоже чаще думают о том, что в жизни важно и что в спешке мы, возможно, не замечаем. Сейшелы возвращают человеку веру в правильность законов природы. День задан восходом и заходом солнца, а не напоминанием, что пора ложиться спать или вставать, потому что в мобильнике запиликал будильник. Цвета без корректировки программой Corel Draw или красителями с буковкой Е, вкусы без химии, запахи без синтезированных молекул, звуки без электроники, лица без макияжа, прикосновение без смягчающих кожу рук кремов. Сейшелы у меня ассоциируются с философией и трудами Руссо, картинами Гогена (если бы Поль Гоген знал Сейшелы, он бы наверняка свои иконы счастья писал здесь, а не на Таити), звуками индейцев и запахами моллюсков. Поэтому здесь легко поверить в то, что «человек по природе своей добр, портит его только цивилизация» (Жан-Жак Руссо) и что свою жизнь человек должен подстраивать под природу.

На этих островах прочитанная когда-то мною в Новом Орлеане фраза «жизнь — это вожделение, остальное — детали» приобретает свой истинный смысл. В Новом Орлеане она казалась мне всего лишь обоснованной, а здесь — истинной. Прикосновения, близость и чувственная эротика — здесь повсюду. Черепахи с грохотом залезают друг на друга, птицы беспрерывно призывают друг друга, ящерки гоняются друг за другом по влажным стенам отеля, крабы парочками зарываются каждая в своей песчаной норке, туристы внезапно исчезают с пляжей, скрываются меж гранитных скал и, думая, что они одни, раздеваются, чтобы прикоснуться друг к другу. На Сейшелах это кажется естественным. Здесь, считает местный народ, даже пальмы томятся в вожделении, от которого (и сейшельцы уверены в этом) возникает нечто необычное, чего нет нигде в мире. И есть только здесь. Настоящая ботаническая редкость. Известная под французским названием Coco de Мег (Lodicea maldivica). Все, что касается ее, огромно и исключительно. Зерно, из которого она вырастает, самое большое из известных ботанике. Ствол по высоте также не имеет себе равных. Кокосовые орехи, получаемые от Coco de Мег, весят до 22 кг и имеют неповторимую, впечатляющую воображение форму напряженных ягодиц наклонившейся молодой женщины. Местное население считает, что это отнюдь не случайность и что Coco de Мег существует двух видов, а вернее, родов: мужского и женского. У мужской пальмы есть своего рода фаллос, который подходит к кокосу, рожденному женской пальмой. Поэтому мужские и женские разновидности этой пальмы должны расти рядом. Ночью, когда над Сейшелами бушует шторм и деревья соприкасаются кронами, происходит своего рода соитие — в сейшельской сказке это описано куда более чувственно и нежно — и оплодотворение. А то, что этого пока никто не видел, еще больше усиливает веру. На Сейшелах сексом занимаются даже пальмы. Причем не обязательно супружеским. Это же характерно и для местных жителей. Три четверти детей, рождающихся на архипелаге, внебрачные. Десять заповедей тоже должны подчиняться законам природы. Ведь природу создал Бог, а потому Он сам должен это понять. И наверняка все именно так и обстоит, потому что священники на Сейшелах приспособились к этому. Детей, рожденных в браке, крестят по воскресеньям, а всех остальных — по пятницам в рабочее время. В пятницу приходится потрудиться…