З.: Якшаться! Какая кромешная ахинея! Нет у вас никаких оснований! Убирайтесь обратно в церковь, к своим замшелым хозяевам, и скажите, если станут мне опять угрожать, я выставлю их перед парламентом!

Д.: У вас меньше друзей, чем вы думаете. Не Хранители угрожают вам. Скажите, профессор, вы помните Ульдину Маникс? А она вас помнит.

Комната плыла, огибая Джери, кренилась и вращалась, как яичная скорлупа в сливной яме. Он подозревал, что умер и отделился от тела. Разнесен взрывом в клочья. Как если б тот артиллерийский залп, что убил столько однополчан на Божьей войне, ударил снова, только с перелетом на тысячу миль и задержкой на десять лет.

Он пошевелился. Болело везде, но ощущения притуплялись сквозь морфиновый туман. Тело, явно принадлежащее кому-то другому, получило хороших люлей. Ему даже стало чуточку жаль того парня.

На глазах марлевый бинт, повязка. Он потянулся, чтобы ее снять.

– Наверно, вам лучше не двигаться. – Голос женский. Нерешительный.

– Где… – вышло у него. Рот пересох.

– Где кто? А. Ваш человек Болинд в другой комнате. Привести его? Или где вы? У вас в конторе, в… – по отвращению в голосе Джери установил личность Эладоры, – литозории.

– Вода.

– Ой. Конечно! – Секунду спустя она приложила чашку к его губам.

– Я сам могу. – Он выхватил чашку, пролив половину себе на грудь – руки тряслись. Сдернул бинт. Нижние боги, как режет глаза. Желтоватая слизь со слезами потекла по щекам. Эладора промокнула его лицо носовым платком, но он махнул на нее, отгоняя. – Нечего со мной носиться.

– Извините. – Она одернулась и отступила на другую сторону комнаты – его комнаты. Он снова в спальне, в своей конторе: небольшая кушетка, саквояж, плащ болтался на гвоздике у двери, где раньше рядом висела шпажная трость. Теперь она на дне моря.

– Как я сюда попал?

– Странный человек в шлеме…

– Дредгер.

– …Донес вас до дверей. С ним была врач. То есть она сказала, что врач. Оставила для вас лекарства. – Эладора говорила с запинкой. – Она сказала, вам повезло остаться в живых. Что с вами случилось, мне не сообщили.

– Немного прокатился до Колокольной Скалы, поглазеть, в чем беда.

– Ого! – Зашуршали бумаги. – И что вы там обнаружили?

Воспоминание о фигурах в масках сквозь желтый туман. Крушение колокола о землю.

– До конца не выяснил. Утечка газа была прикрытием, но кто эти сволочи – неизвестно. – Он помедлил, стараясь отсортировать настоящие события от сновидений в бреду. – Ты повидала своего парня? Мирена?

– Нет. А вы его видели? Он цел?

– Я не про то. – Джери с усилием сел. При этом что-то сместилось в его легких, и он закашлялся, отхаркивая сгустки пожелтелой мокроты с песком. Эладора помахала от дальней стены платочком, будто ему в помощь. – Чертово пекло.

– Вот, примите. Врач сказала, оно поможет. – Хватанул горького средства – оно растворило во рту колкие песчинки, и, кажется, заодно слой зубной эмали.

– Когда вы не появились – прошлой ночью, – я посчитал, что вернулись Мирен или профессор. А их так и нет?

Эладора переплела руки.

– Нет. Насчет профессора – его перевели. Не знаю, под арестом ли он сейчас, но в камерах на мысе Королевы он уже не содержится. И Мирена я не видела. И было это не прошлой ночью – за ночь до нее. Вы пробыли без сознания около пятнадцати часов.

– Болинд! – взревел Джери.

Из другой комнаты ответа нет. Эладора подошла к двери, проверила.

– Здесь его нет, – сказала она.

– Бестолковый шмат сала. А как насчет других?

– Других? – откликнулась Эладора. – Больше тут никого. Я, кроме вас и Болинда, в этом ужасном месте никого не повстречала.

Он приказал Болинду поднять уличную команду и отправиться искать Иджсона и эту девчонку Тай. Может, сейчас все при деле, трясут стукачей и прочесывают трущобы в поисках каменного пацана и воровки. А может, Болинд оказался еще более бестолковым шматом сала и до сих пор не сделал, как ему было велено. Этот громила что, совсем поджал хвост?

– Божечкин кал. Ладно. Погодь, ночь выпала. Это значит, я встречаюсь с Келкином сегодня вечером в девять.

– Уже восьмой час, – заметила Эладора.

Нечленораздельный рев срыва планов и желтая слюна. Джери напрягся, попытался встать – неудача, с кашлем осел, укладываясь обратно. На ребрах бинты – красные и намокшие, еще бинт на левой руке приматывал сломанные пальцы. А внутри ощущение, как в брюхе у сальника: будто все органы подплавили и слепили вместе.

– О боги… – Его божба утонула в новом извержении подкатившей желтой слизи. Он опять отхлебнул лекарства, подумал и осушил полбутылька. Приладился и сел, в изголовье кровати, слабый, как ребенок.

– Вы не поможете мне одеться? – попросил он Эладору.

Болинд нашелся в камере, до недавнего занимаемой Шпатом. Толстяк вышагивал с удивительным изяществом, ловко вскакивал на скользкие камни, расправляя руки, как лозоходец.

– Ты там дубу дался? – зарычал Джери от ворот.

Болинд поднял голову и поводил ею по сторонам, напоминая Эладоре животное. Может, змею, ленивую, но грозную.

– Ищу зацепки.

– Теперь он строит из себя сыщика, – тихонько бормотнул ей Джери. И громко: – От старой шушеры новости есть?

Болинд медленно мигнул.

– Нет, до сих пор ищут. Эта утечка газа здорово осложнила жизнь.

– У меня с Келкином встреча. Приду часа через три.

– Я с тобой, – заявил Болинд. – Надо делишки обсудить.

– Ты унюхал халявный ужин. Хорошо, только рот на замке. И к вам это тоже относится, мисс Даттин.

Эладору сегодняшнего дня интересовало, что бы подумала о ней Эладора недельной давности? Неделю назад она ни за что бы не осмелилась сунуться в Мойку и ясным утром. Нынче же прохаживается по темным улицам в сумерках, едва ли поводя бровью на отдаленные крики, визги и… боги, это что… стреляют из пистолета? Огненные искорки помчались по крышам, сальники стекаются на насилие. Мотыльки слетаются к пламени.

Эладора недельной давности скривилась бы на свою одежду. Она бежала с улицы Желаний совсем без вещей – у Кариллон моего имущества и то больше, кисло сообразила она – и с тех пор не рисковала вернуться за переменой платья. Нет и денег купить новое. Ей пришлось обходиться тем, что удалось накопать в литозории, поэтому на ней кожаная куртка и брюки. Интересно, кому они принадлежали, наверное, какому-нибудь негодяю, пойманному ловцом воров. Сидели они нормально, и когда на глаза попалось отражение в разбитой витрине, ее поразило, насколько она похожа на Кариллон.